Дочь нечестивца - страница 13

– Кого на этот раз ты мне привёл?

Нейт обернулась на голос и увидела толстого египтянина, говорившего с главарём бандитов.

– Твой товар никогда не отличался хорошим качеством, но зачем ты испортил девчонке лицо? Посмотри, она вся дрожит. Похоже, у неё лихорадка.

Нейт в самом деле чувствовала себя плохо, но считала, что после случившегося это нормально и даже закономерно. Она не задумывалась о том, что могла заболеть, проведя ночь под открытым небом, но, похоже, торговец был прав и её действительно лихорадило.

– Сколько за неё дашь?

Толстяк пожал плечами и протянул разбойнику несколько золотых колец. Нейт поняла: её продали. Когда главарь бандитов скрылся в толпе, растерянная и униженная, она повернулась к своему новому хозяину. Это был старый и грузный египтянин с лоснящимся от пота лицом и двумя дряблыми подбородками, дрожащими при ходьбе. Грудь у него была почти женской, полной и обвисшей, и тоже тряслась. Подражая знати, он сбривал волосы с тела и носил парик из овечьей шерсти с мелкими косичками, которые делали его внешность ещё более неприятной.

Нейт хотелось закричать прямо в эту жирную, обрюзгшую морду, что она не рабыня и рождена свободной, но понимала: этим ничего не добьётся. Если в будущем, набравшись сил, Нейт попытается бежать, сейчас надо усыпить бдительность своего нового господина и проявить покорность.

* * *

Как и все городские жилища, дом Низама имел в плане правильную прямоугольную форму и был построен из необожжённого кирпича, изготовленного из нильского ила, песка и соломы. Плоская крыша служила террасой, где можно было отдохнуть в полуденный зной. Наверх вела шаткая лестница с высокими узкими ступенями. Первый этаж не имел окон и сдавался ремесленникам, второй – мужчина занимал сам. Жилая часть состояла из длинного коридора и четырёх тёмных комнат, две из которых оказались крошечными. Одна пустовала, и хозяин на время отдал её Нейт.

Девушка с интересом оглядела свою новую спальню. Окно было шириной в локоть и располагалось под потолком, из-за этого внутри всегда царили сумрак и спасительная прохлада – настоящая благодать после дня, проведённого под палящим солнцем пустыни. На полу лежала циновка с деревянной подставкой для головы. Рядом стояли сундук и грубо сделанный табурет со складными ножками. Другой мебели в комнате не было, но после жалкой хижины парасхита Нейт казалось, что она попала в настоящий дворец.

Какое-то время Нейт была предоставлена сама себе и расхаживала по комнате, задаваясь вопросами. Что за работу ей придётся выполнять у Низама? Зачем её купили? Как изменится жизнь теперь, когда из свободной, но нищей девушки она превратилась в рабыню? Вскоре усталость и лихорадка заставили Нейт прилечь. Она чувствовала себя всё хуже и вскоре забылась тревожным сном.

– Когда она поправится? – Нейт слышала голоса, но значения слов с трудом проникали в затуманенное болезнью сознание. Она попыталась открыть глаза, но веки казались тяжелее гранитных блоков. Мужчина продолжал рассуждать вслух над её постелью: – Возможно, девчонка не стоит потраченных усилий? В таком состоянии её никому не продашь, разве что за бесценок. Но, когда лихорадка отступит, за её красоту можно будет выручить неплохие деньги, гораздо больше того, что я дал этому шакалу.

 Нейт почувствовала, что реальность снова начала ускользать. Когда она очнулась во второй раз, то увидела, что над ней склоняется незнакомая женщина, видимо, тоже рабыня, с лицом чёрным и морщинистым, словно вспаханная земля. Губы беззвучно шевелились, глаза были закрыты. Девушка поняла: она читает специальные заклинания, помогающие больному поправиться. Закончив молиться, негритянка повернулась, чтобы смочить высохшую тряпку в холодной воде, и снова опустила её на пылающий лоб своей подопечной. Заметив, что больная очнулась и пытается заговорить, она приложила палец к губам девушки, приказывая беречь силы.

– Отдыхай, пока можешь, – нахмурилась женщина, и Нейт опустила неподъёмные веки, погружаясь в целительный сон.

На следующий день ей стало лучше.

Каждое утро к девушке заходил Низам, чтобы в очередной раз поворчать, как медленно та поправляется. Нейт давно догадалась, что мужчина купил её не для себя, а собирался перепродать, как только болезнь отступит. Ей повезло, и торговец оказался неплохим человеком, корыстным, но вовсе не злым, иначе она бы не лежала здесь, сытая и ухоженная, а загибалась от лихорадки в тесном сарае, где держали рабов.