Дочь реки - страница 2

Гроза встала, разглаживая понёву, и улыбнулась подруге, которая с тревогой на неё смотрела.

– Чего-то сморило меня, – буркнула, потирая глаза. И как будто стояли ещё перед ними остатки короткого, но такого ясного сновидения.

Она видела его не раз, но никак не могла дождаться того мига, как узнает лицо того, кто за ней бежал. Кто хотел спасти её или наказать. Но кого непременно хотела уберечь она сама.

– Немудрено, – махнула рукой Беляна. – Так рано нынче поднялись. Так долго ехали. Ты бы, Твердята, пожалел нас малость, – она повернулась к десятнику, который что-то укладывал в седельную суму. – Чай не пропадёт Уннар, коли подождёт нас чуть дольше.

Старшой обернулся через плечо.

– Княже велел не задерживаться нигде, – бросил. И губы скривил недовольно.

И так захотелось ему бороду его чернявую повыдергать, гаду такому, что аж в пальцах закололо. Но тот невозмутимо отвернулся и легко запрыгнул в седло. Беляна вместе с наперсницей Драгицей, женщиной строгой до сварливости, вновь уселись в телегу на широкую, мягко устланную шкурами скамью.

– Может, к нам всё же? – лукаво прищурилась княжна, похлопав ладонью рядом с собой.

Да Гроза только рукой махнула. Уж воеводова дочь может и в седле ехать: она никогда того не чуралась и даже любила. Да вот зимой-то не довелось много верхом кататься. А тут сразу – и в дальнюю дорогу. Потому и ноют ноги и кажется, что стёрто всё до крови. Но ничего, пройдёт.

Как все расселись, снова тронулись дальше.

День нынче выдался тёплый до одури: так вышло, что после Красной горки такое нечасто было. Всё как-то непогодилось. Но уже давно скинули лёд реки, и сама полноводная Волань дышала могучей силой, пуская во все стороны пряный дух с лёгким ароматом молодой муравы, пробившейся на открытых прогалинах и пригорках. Отступили холода непостоянного цветеня-месяца[1], уступив наконец настоящему вешнему теплу травеня. Добраться бы к дню Даждьбога[2], куда нужно.

Гроза и платок теперь на плечи спустила: не преть же под щедрым весенним Оком, что, верно, сам Ярило нынче с небоската выпучил. Ждёт дня своего, греет землю, в которую вот-вот уж и семя бросать пора. Кмети и головы в сторону Грозы чаще поворачивать стали, щурились всё, словно светило само им глаза слепило. Думать надо, что нарочно: только немой, верно, пока жила она в княжеском детинце, не отметил ещё густую рыжину её волос, не попросил дотронуться, желая ощутить буйную женскую силу. Да вот только немых в дружине князя Владивоя Гневановича отродясь не держали. А потому парни тут же запереговаривались, решая уже, кому первому колкую иль жаркую похвалу девушке отпускать.

Поддал пятками в бока своего коня кметь Стрижко, вмиг нагнал Грозу и, легонько дёрнув, попытался забрать платок с плеч. Та ухватилась за самый край, потащила на себя, прямо глядя в задиристо сверкающие голубые глаза гридя.

– Ты посмотри, ещё огреет тебя, – похохатывая, бросил ему в спину соратник.

– Не огреет, – хмыкнул тот и дёрнул сильнее. – А, Гроза? Скажи ещё, что не из-за меня в путь с княжной отправилась.

Натянулась плотная ткань платка, почти соприкоснулись бока лошадей, притянутых друг к другу волей всадников – один упрямее другого. Гроза прищурилась, растягивая губы в улыбке, а Стрижко и вовсе на сытого снегиря стал похож, аж покраснел слегка от шеи и до щёк.

– Конечно, из-за тебя, – Гроза потянула платок ещё немного, чувствуя, как нарастает напряжение.

И отпустила. Стрижко качнулся назад, и свалился бы из седла, если бы не успел колени сжать сильнее. Отпрянул его конь в сторону, недовольно зыркая круглым глазом. А парни так и зашлись от хохота: едва сами на землю не посыпались, как спелые орехи.

– Прекратили веселье! – гаркнул Твердята. – Нашли время.

А сам всё ж улыбнулся. Гроза платок на ладонь намотала, набирая другой конец, а после расправила и снова накинула на плечи.

– Ты бы прикрылась, – недовольно буркнула с повозки наставница княженки. – Застудишься ещё.

– Где ж застужусь? – та усмехнулась только, едва повернув к ней голову. – Уж сколько можно прятаться от Ока. Сил нет за всю зиму-то.

– Да не трогай ты её, Драгица, – бросила Беляна со вздохом. – И впрямь ведь жарко.