Дочь вампира - страница 15

– Деньги за свечку вам отдать или в церкви оставить?

– Оставьте их себе, – сердито буркнул я, – отец Никодим расплатится.

Только теперь она соизволила почтить меня своим вниманием. Разглядывала она меня долго и неодобрительно.

– Кто вы такой? – наконец спросила она довольно бесцеремонно.

Вот тут-то моё терпение лопнуло.

– Послушайте, милочка, – начал я противным назидательным тоном, которому научился у одного древнего алкаша, бывшего когда-то надзирателем в женской гимназии, – вы дурно воспитаны. Я вам в отцы гожусь, а вы со мной разговариваете, как с приятелем на дискотеке. Я здесь, возможно, по служебной надобности, а вот вы являетесь невесть откуда и требуете у меня отчёта. По какому, собственно, праву, позвольте спросить?

В ответ на мой спич девица разразилась самым что ни на есть искренним смехом, а отсмеявшись, протянула мне узкую ладошку.

– Меня зовут Настя.

– Алексей.

– А по отчеству? – девушка лукаво улыбнулась, и её ямочки вновь вывели меня из равновесия.

– Вот оно, вечное напоминание о возрасте, о годах безвозвратно утраченной молодости и неотразимости, – запричитал я с тайной надеждой удержать на щеках ямочки как можно дольше.

Но она вдруг приняла крайне серьёзный вид.

– При чём здесь возраст? Я поинтересовалась вашим отчеством, поскольку вы здесь по «служебной надобности», а также, судя по всему, очень обидчивы.

Да, у Насти язычок оказался подвешенным просто замечательно.

– Алексей Станиславович, – чопорно представился я и даже попытался щёлкнуть каблуками кроссовок.

– Спрашивать о вашей «служебной надобности», конечно же, неуместно? – и она так же бесцеремонно, как Мотрин, ткнула пальчиком мне подмышку, где находилась кобура с «магнумом».

– Отчего же, отчего же, – залебезил я, одновременно запирая дверь, чтобы не дать возможности моей новой знакомой исчезнуть прежде, чем я справлюсь с замком, – я, извольте видеть, агент нескольких секретных служб и по поручению Интерпола расследую похищение подвязки герцогини Мантуанской из Сандуновских бань в Москве (очень запутанное дело)…

– Следы которого привели вас в Болотово, – тут ямочки опять появились на щеках Насти, и она от души расхохоталась. – А может быть, вы просто из новоявленных бизнесменов, которые шастают по медвежьим углам Святой Руси, собирая иконки, чтобы потом обменять их на «гнилом Западе» на «зелень»?

– Ах, от вас невозможно ничего скрыть: вы меня раскололи. Но я не просто коммивояжер, я – гангстер, крёстный отец Сандуновской мафии…

Но тут наш так замечательно развивавшийся диалог был прерван выскочившим из-за кустов Патриком, который подлетел, выражая беспредельную преданность и счастье от самого факта лицезрения моей особы. Настя мгновенно отшатнулась (вполне естественная реакция для человека, впервые увидевшего ирландского волкодава), глаза её округлились, а на смену улыбке пришло почти заискивающее выражение. Однако держалась она молодцом, тщательно стараясь не показывать охватившего её ужаса.

– Это ваш зверь? – наконец спросила она, и в её голосе прозвучали нотки искреннего восхищения.

– Да, это Патрик.

Настя сделала небольшой шажок навстречу серому чудовищу, с интересом разглядывавшему мою новую знакомую. Однако в его взгляде не отражалось ни дружелюбия, ни агрессивности. Он ждал моих указаний, в соответствии с которыми мог одинаково легко и лизнуть девушку в нос, и разорвать ей горло. Я же не спешил определить своё отношение к новой знакомой. В этом селе следовало соблюдать предельную осторожность, а интуиция Патрика вполне могла соперничать с зеркалами или чесноком. Пока же он, судя по всему, не чувствовал в Насте ничего сверхъестественного. И тогда я улыбнулся собеседнице, на что Патрик немедленно отреагировал столь энергичным размахиванием хвоста, что девушка вновь отшатнулась.

– Не бойтесь. Без моей команды он вас не тронет.

– Вообще-то я не боюсь собак, – в голосе Насти промелькнуло лёгкое сомнение, – но этот зверь внушает слишком сильное … – на мгновение она замялась, – уважение, что ли…

Тут я расхохотался.

– Да! Он огромен, свиреп и безжалостен. Но в то же время он настолько предан мне, что позволит топтать себя ногами любому, кому я разрешу это делать.