Дочь Велеса - страница 3

Велимир тяжело вздохнул.

— Леля, дочка моя приёмная, — пояснил он.

— Велимир, ты сказал, что упырь за тобой пришел, — устало спросила Ялика.

— За нами, — поправил мужчина. — Мы с Братиславом, братом Марьяны, жены моей, лет десять назад на колдуна черного охотились. Да вот только не колдун он был. Тогда-то мы об этом еще не ведали, вот и повесили его на осине, а теперича его дух неупокоенный за нами явился, отмщения требуя.

— Ясно тогда, почему на погосте следов упыриных нет, — задумчиво произнесла Ялика и, помолчав, полюбопытствовала: — А сам-то Братислав где?

— Так нет его уже, — грустно заметил Велимир. — Упырь его и задрал. На прошлой седмице еще. Прихожу я к нему в дом, а там все в кровище, и только голова евонная, оторванная, на столе стоит. Схоронили то, что было. А теперича, видать, мой черед перед упырем ответ нести.

Он замолчал, собираясь с мыслями. В серых глазах теплился проблеск надежды.

— За себя не прошу, — добавил мужчина. — Грех мой, мне и отвечать. За близких молю. Леля хоть и приемная, а я в ней души не чаю.

— Дух неупокоенный только своим обидчикам мстит, — тихо сказала Ялика, поразмыслив. — Семью тронуть не должен.

— Ой, не скажи, пресветлая, — вздохнул Велимир. — Лелька говорит, что ночью кто-то в окна скребется, ее зовет. Сам-то упырь войти не может — видишь, соль везде, вот и зовет выйти.

Ялика оглянулась. Действительно, на пороге и под окнами толстыми линиями были рассыпаны белые соляные кристаллы, тускло мерцавшие в блеклом свете лучин.

— Странно! — задумчиво протянула она. — А другие дети есть? Что говорят?

— Да, сын еще есть, Ярослав, — кивнул мужчина, гордо заулыбавшись. — Говорить — не говорит еще по малолетству.

Из соседней комнаты донесся истошный женский крик, сменившийся надрывным детским плачем.

Велимир побледнел, вскочил, опрокинув стул, и кинулся туда, по пути выхватывая охотничий нож, висевший на поясе. Ялика торопливо последовала за ним.

Первое, что она заметила, влетев в комнату следом за главой семьи, было распахнутое настежь окно. Подбежав к нему, ведунья аккуратно выглянула наружу.

— Вы-ы-с-с-у-у-ш-ш-у! Вы-ыпью-ю! — услышала Ялика злобное шипение.

Тотчас перед ней выросла высокая массивная фигура, будто бы собравшись воедино из лоскутов ночной тьмы. Мертвенно-серая кожа существа влажно поблескивала, отражая неяркий свет звезд и неполной луны. Лишь отдаленно напоминающее человеческое лицо морда, покрытая сочащимися сукровицей и гноем струпьями, была искажена гримасой ненависти. Кроваво-красные глаза в черных прожилках лопнувших сосудов горели потусторонним огнем. Из-под тонких пепельно-серых губ выглядывали длинные острые клыки. Упырь занес руку для удара. Сверкнули серповидные когти.

Ялика отпрянула назад, захлопывая ставни.

Существо протяжно завыло, вскинув вверх лысую голову, и скрылось во тьме.

Сердце ведуньи бешено заколотилось, норовя выскочить из груди. Еще бы чуть-чуть, и она могла остаться без головы. Ялика перевела дыхание, отходя от окна.

— Что там? — с дрожью в голосе спросил Велимир, обнимая за плечи плачущую дочь.

— Там волчонок был, — всхлипывала Леля, размазывая слезы по личику. — Поиграть звал.

— Тебе что говорили? — налетала на нее Марьяна, прижимая к груди малолетнего сына, заходившегося истошным криком.

Ялика окинула женщину оценивающим взглядом.

Невысокая Марьяна производила впечатление властного и требовательного человека. Несмотря на некоторую угловатость, лицо женщины могло быть довольно приятным, если бы не презрительный взгляд серо-стальных глаз, более всего походивших на бездонные омуты, от которых веяло отстраненностью и холодом.

— Почто ты окно отворила? — резкий визгливый голос женщины заставил Ялику вздрогнуть.

— Тихо, Марьяна, — попытался утихомирить жену Велимир.

— А ты не встревай! — взъярилась та. — Не твоя она дочь! Из-за тебя все это!

Ялика, поморщившись, вздохнула. Визгливые упреки женщины показались ей несправедливыми, и были неприятны.

— Есть средство, — тихо произнесла она. — Велимир, нужна будет твоя кровь.

Сглотнув, мужчина кивнул, соглашаясь.

— Скоро упырь вернется, — продолжила ведунья. — Поторопиться надобно.