Дочь воздуха - страница 20

– И как оно прошло? – неожиданно злым голосом спросил человек.

– Не спрашивай! – не выдержала я. На меня нахлынула пережитая боль. – Это было ужасно, и тело оставалось таким тяжёлым, и земля так неумолимо меня тащила к себе! Я уж думала, что эльфы меня обманули, а потом… удар, и…

Всплеснув руками, я закрыла лицо, и уже не увидела, а только почувствовала, как маг прижал меня к себе.

– Бедная девочка, – только и вымолвил он – словами, но его голос и руки сказали мне гораздо больше.

– Но эльфы сдержали слово, – горячо заговорила я. – Моё смертное тело рассыпалось в прах и разлетелось по ветру, а я взлетела в воздух и вернулась к родным.

– Попадись они мне… – процедил сквозь зубы волшебник. – Неужто нельзя было найти другой способ?

– Какой? – удивилась я. – Эльфы не хотели меня убивать, ведь это страшный грех – убить сильфа. Даже если он в человеческом облике. Что им оставалось делать?

Человек прорычал что-то невнятное и крепче прижал меня к себе.

– Уже потом, – поспешила продолжить рассказ я, – когда весы качнулись обратно, прах, которым стало моё тело, стал налипать на меня и тянуть вниз, к земле. Счастье, что это происходило постепенно, а не то я могла бы упасть с большой высоты и разбиться уже навсегда. Ветра принесли мне пряностей и привели к другим таким, как я. Те объяснили мне, как жить среди людей, не привлекая к себе внимания.

– Другим таким как ты? – задумчиво повторил волшебник. – Значит, дети ветров на самом деле упавшие из воздуха сильфы?

Высвободившись, я прижала руку ко рту человека и умоляюще заглянула ему в глаза.

– Сын земли, ты должен обещать мне, что сохранишь мои слова в тайне.

Волшебник взял мою руку в свою, повернул и поднёс к губам тыльной стороной.

– Я ничего не собираюсь обещать тебе, дочь ветров, – ответил он. – Но я не дам тебя в обиду, не причиню вреда и твоим родным.

– Смотри же… если обманешь…

– Ты хочешь есть? – спросил меня человек на исходе первой дневной стражи. Проспав перед тем весь день в заколдованном кругу, мы шли всю ночь куда глаза глядят, и вот теперь впереди показалась сторожевая застава, при которой наверняка можно встретить лоточника с горячими пирогами или ещё какой-нибудь едой в таком духе.

– Наверное, – неуверенно отозвалась я. – Но больше я хочу отдохнуть. Я не привыкла столько ходить на ногах. Всё-таки тяжело зовёт к себе земля, воздух не так суров.

– Как же ты раньше странствовала, бедная девочка? – поразился волшебник.

– Не торопясь, – пожала плечами я. – Отдыхала, находила ручьи и мыла в них ноги. Вода смывает усталость, а если уж попросить русалок о помощи…

– Русалок?! – вскинулся маг. – И ты знаешь, как найти их? И можешь поговорить с ними?!

– Знаю. Могу, – подтвердила я. – Но смотри, смертный, не жалуйся, будто тебя не предупреждали.

Волшебник, конечно, не обратил на моё предупреждение никакого внимания.

– Вот, – кивнула я на ручей, возле которого мы присели – отдохнуть и съесть купленные на заставе пироги. – Здесь живут русалки.

– И ты можешь позвать их? – жадно спросил смертный.

– Зачем их звать? – удивилась я. – Мы пришли, и этого достаточно.

– Так они нам покажутся? – не унимался волшебник.

– Ночью, – пояснила я. – Днём русалки не видны даже эльфам, растворены в воде, и поют, вплетая голоса в песню ручья.

– А сейчас они поют? – уточнил маг.

– Сколько вопросов, смертный! – засмеялась я. – Ты сам не слышишь?

– Нет, – покачал головой Рейнеке.

– Это потому, что ты говоришь, – назидательно объяснила я. – Замолчи, сядь на землю, склони ухо к воде и прислушайся.

– Но я ничего не слышу, – заявил человек, едва выполнив мои указания.

– Плохо слушаешь, – отмахнулась я, принимаясь за принесённый с собой пирог. Пожалуй, я действительно успела проголодаться. Счастье, что эльфы усыпили нас всего на один день – с них сталось бы и на семь лет задержать, и ничего не заметить.

Доев пирог (маг так и прислушивался, не глядя на еду), я достала из-за пазухи дудочку. Отломила тростинку, вставила её в широкий конец дудочки, а свободный конец тростинки опустила в воду. И подула, заставив воду ручья забулькать. Ручей на миг стих. А после разразился серебристой трелью-журчанием.