Догоняйте, догоняйте!.. - страница 48

— Ну не скажи. А как он вел себя, когда Ветка за лилиями плавал?

— Как мужчина. А в основном они еще дети. Разумеется, и Ветка. Но все хорошее закладывается с детства. И все плохое тоже. Поэтому надо беречь хорошее. Скажем, его симпатию, заботливое отношение к Кате. Особенно, если учесть, что у него много отрицательных черт. Ты же воспитатель. Вот и подумай об этом.

— Ладно, подумаю, а ты все же вылезай, погрейся на солнышке. — Жора подал руку, помог Наташе выйти на берег. — А в чем там у них дело?

— Обидел Ветка Катю. Да извиниться, видимо, соображения не хватает. В общем, подсказать надо.

Жора задумчиво посмотрел на Наташу. Подсказать надо. А кто ему подскажет, что делать, как быть? Они друзья с Наташей, да. Но она все время ускользает. Вроде бы вот, рядом, такая близкая, своя, а потом — раз, и нет ее, стоит какая-то чужая девушка, с чужими глазами и мыслями.

— Надо знать, как хоть обидел. Обидеть можно по-всякому: ударить…

— Ну, до этого дело не дошло. Просто слово обидное сказал. А слово, сам понимаешь, часто бьет больнее кулака.

Приближаясь к футбольному полю, Жора услышал ребячьи голоса. Значит, уже собрались. Оказывается, мальчишки устроили соревнование на подтягивание. Тут были и Теоретик, и Костя Булочкин, и Мамалыкин… На перекладине висел Тигран Саркисович. Ребята хором кричали:

— Пять… шесть… семь…

Жора остановился посмотреть.

— …Девять…

Тигран Саркисович, который поначалу подтягивался быстро и даже как будто не дышал, стал заметно сдавать. Теперь, повиснув на вытянутых руках, он не спешил кверху, а делал глубокий вдох, задерживая дыхание, и лишь после этого начинал подтягиваться.

— …Двена…

До двенадцати он не дотянул. Руки разогнулись, и Тигран Саркисович спрыгнул на землю. Кто-то крикнул:

— Теперь очередь Ветки! Покажи класс, Ветка!

А Ветка сидел на траве и смотрел в одну точку на земле, упершись подбородком в согнутые колени.

— Ветка, — хлопнул его по спине Мамалыкин. — Очнись.

— Иди ты знаешь куда, — отмахнулся Ветка.

— Не знаешь, на какой козе к тебе подъехать, — сказал Мамалыкин. — Давай, кто там следующий. Ветка пропускает очередь.

Жора взял Ветку за плечо:

— Поднимайся, разговор есть.

Ветка лениво, нехотя встал, и Жора заметил, что тот уже по росту обогнал его. Он крикнул ребятам, чтобы были готовы, через три минуты тренировка, и повел Ветку вдоль поля.

— Георгий Николаевич, — побежал за ними Теоретик. — Я придумал один приемчик…

— Пастушков, извини, мне нужно поговорить с Виталием, потом расскажешь. Хорошо?

— Хорошо, — на ходу развернувшись, согласился Теоретик. — Я ведь в принципе.

Они прошли уже почти половину поля. Ветка молчал. А Жора не знал, как начать. Не сказать же ему: поди извинись. А может…

— Виталий, я расскажу сейчас маленький эпизод из моей не такой уж долгой, но насыщенной бурными событиями жизни.

Ветка поднял голову и изумленно посмотрел на Жору. Глядел он еще довольно хмуро, но, по-видимому, необычный, эпический стиль Копытина уже вывел его из состояния отрешенности.

— Училась со мной в классе девочка. Сидела передо мной. Волосы очень у нее были красивые. И вообще… Дружил я с ней. А потом как-то обозвал ее ябедой: разозлила она меня. Я сочинение домашнее не успел написать, потому что во дворе была важная футбольная встреча. Ну, учительнице сказал, что голова болела. А она и ляпни: «А мяч гонять целый день голова не болит». Или что-то в этом роде. Я тогда и выдал насчет ябеды.

— Георгий Николаевич, а для чего вы мне это рассказываете? — спросил Ветка, опять помрачнев.

— А ты не перебивай, дослушай. Сейчас пройдем еще стометровку, и отпущу тебя. Представляешь, уроки кончились, а я уже все забыл, встаю, говорю ей: «Пошли домой. Давай сюда портфель». А она вроде не слышит и к соседке поворачивается.

Я руку протянул, а она как ее отбросит! До конца года со мной не разговаривала. Потом в другой район они переехали. Недавно встретил ее. Говорю: «Почему ты со мной перестала говорить?» А она отвечает: «Потому что ты даже не подумал попросить прощения». — «За что?» — «Вот ты такой и остался. А я, наверное, ночь проплакала. И все ждала». Видишь, какая история приключилась? И запомнил я ее на всю жизнь.