Доктор Ахтин. Возвращение - страница 20

Почему же именно сейчас она так испугалась, хотя никакой причины вроде нет?

Мария Давидовна встала и подошла к зеркалу. Оттуда на неё смотрело лицо с большими глазами. Большими и испуганными. Заметив небрежность в прическе, она провела рукой по волосам. На пальцах остались несколько волосков. Стряхнув их на пол, она подумала о том, что в последнее время эти досадные мелочи стали приходить всё чаще и чаще. Скорее всего, это связано с беременностью, но, ко всем прочим удовольствиям, состояние организма усугубляется хроническим стрессом. Она живет с постоянным ощущением, что скоро что-то случится. Что-то очень плохое или очень неприятное. И эта постоянная невротическая ситуация заставляет бояться телефонных звонков и появляется желание спрятаться в своей квартире.

Однако это не выход.

Надо жить дальше и пытаться спокойно принимать существующую реальность.

Глубоко вздохнув, Мария Давидовна скинула белый халат, переодела обувь и вышла из кабинета. Она шла по улице к месту встречи с капитаном и пыталась не думать о грустном. Она даже стала улыбаться, словно радовалась последним теплым денькам. Солнце приятно грело, легкий ветерок шуршал сухими тополиными листьями, встречные люди отвечали такими же улыбками.

И Мария Давидовна успокоилась.

Что бы сейчас она не услышала, какие бы вести не принес вестник в погонах, – она не будет волноваться и переживать, потому что это может повредить течению беременности. В конце концов, для неё это сейчас самое главное.

Увидев в полупустом зале кафе человека в форме, который помахал ей рукой, она подошла и села за столик.

– Еще раз здравствуйте, рад вас видеть. Много о вас слышал от Вилентьева, царство ему небесное, – капитан, упомянув о погибшем сослуживце, стер с лица улыбку.

Мария Давидовна кивнула. Она спокойно смотрела на мужчину лет тридцати-тридцати пяти, не пытаясь по привычке составить психологический портрет нового для неё человека. Хотя делая это непроизвольно, – высокий мужчина с правильными чертами лица, с умными глазами и широкой улыбкой. Голос уверенный, жесты спокойные. Капитан производил монолитное впечатление, но Мария Давидовна решила не делать скоропалительных выводов.

Заказав официанту обед, она улыбнулась офицеру и спросила:

– О чем вы хотели поговорить?

Капитан отложил вилку, вытер губы салфеткой и сказал:

– Две недели назад в городе произошло убийство. Очень необычное убийство, – уточняющее добавил капитан, – преступник обыкновенным кирпичом разбил голову человеку и достал мозг.

– И вы подумали, что это Парашистай? – спросила Мария Давидовна, не заметив, что не дослушала собеседника.

– Какой Парашистай? – недоуменно приподнял брови собеседник. – Вы имеете в виду убийцу по фамилии Ахтин? Нет, ни в коем случае. Этот маньяк недели три назад утонул в болоте. Я совсем не это имел в виду, – махнул рукой капитан, – просто неделю назад случилось второе подобное убийство, и полковник Никифоров рекомендовал обратиться к вам, чтобы вы помогли мне составить психологический портрет преступника.

Капитан говорил что-то еще, но доктор Гринберг не слушала его. В висках пульсирующей болью звенели слова о смерти Ахтина.

– Извините, – тихим голосом произнесла она, – вы сказали, что Ахтин утонул в болоте. Как это случилось?

Капитан пожал плечами.

– Я точно не знаю. Маньяка поймали в лесу рядом с санаторием «Сокол».

– Где?

Мария Давидовна даже не заметила, как официант поставил перед ней заказанные блюда.

– Санаторий «Сокол». Когда его везли в город, автомобиль заглох на железнодорожных путях и локомотив сбил его. Пятеро погибших, а Парашистай остался жив. Его выкинуло из машины, и он ушел в лес. Была организована погоня, и убийцу догнали на краю болота. Ахтин пошел через болото, попал в трясину и утонул.

– Кто-то видел, как он утонул в трясине? – настойчиво переспросила Мария Давидовна.

– Да, следователь, который арестовал его и потом пошел за ним в погоню, – кивнул Сергеев.

– Следователь Ильюшенков?

– Да.

Она сидела и отрешенно смотрела в окно. Она вдруг явственно ощутила, как в голове образовался вакуум, в сознании отсутствовали какие-либо желания, голод неожиданно испарился, а запах пищи, стоящей перед ней, вызывал тошноту.