Доктор Данилов в Склифе - страница 20

На лице доктора появилось рассеянно-виноватое выражение.

– Правильно сделали, – одобрил Данилов. – Иначе она не дала бы спать всему отделению. Кстати, имейте в виду, что, по ее мнению, все вы здесь, в первой травме, взяточники. Вы откладываете операции до тех пор, пока вам не дадут денег.

– Бог ты мой! – всплеснула руками доктор. – Это она вам сказала?

– Да. Жаловалась, что лежит двое суток, а операцию все не делают. А других, говорит, которые заплатят, прямо со «скорой» на стол везут.

– Да мы разрыв синдесмоза уже прооперировали бы! Но там давление то и дело зашкаливает за двести!

– У таких беспокойных людей давление всегда зашкаливает, – усмехнулся Данилов. – Никакого отравления мышьяком у нее нет, бред все это…

– Психиатра вызывать?

– Не надо. Сказав «бред», я имел в виду досужие вымыслы. Глушите ее, чтобы спала побольше, и готовьте к операции. Быстрее прооперируете…

– …быстрее избавимся.

Пока Данилов писал, перед ним появилась чашка кофе и вазочка с печеньем. Как только он закончил, доктор ткнула пальцем в стоявшую на ее столе магнитолу. Музыка из-за ночного времени была тихой, едва слышной, но Данилов сразу же опознал ее.

– О! Макс Брух, «Шотландская фантазия», – сказал он. – Люблю.

– Кого? Бруха или Ванессу Мэй?

– Музыку, – ответил Данилов. – У Бруха неплохие скрипичные концерты. К «Шотландской фантазии» я никогда не подступался, но первый концерт Бруха играю. Чаще всего – адажио.

– Доктор, так вы еще и скрипач?! Фантастика!

– Что тут удивительного? – Данилов сделал глоток кофе. – Разве мало врачей в детстве учились в музыкальной школе?

– Удивительно совпадение. Я, представьте себе, тоже скрипачка. Домашняя, разумеется. Кстати, меня зовут Ольга Николаевна.

– Владимир Александрович, – представился Данилов.

Врачи всегда представляются по имени-отчеству. Привычка.

– А вы какую музыкалку заканчивали?

– Тридцать четвертую, теперь она имени Нейгауза.

– Знаю такую, – кивнула Ольга Николаевна. – Даже была у вас лет десять назад на фестивале молодых пианистов, болела за подругу. По жизни мы вечно спорили на тему – что лучше, скрипка или фортепиано, но на концертах всегда поддерживали друг друга.

– Кстати, сам Брух был неплохим пианистом, но предпочтение отдавал скрипке, – блеснул эрудицией Данилов. – Считал ее более мелодичной. А вы где учились?

– В первой.

– О! Так вы принадлежите к музыкальной элите! – улыбнулся Данилов.

Музыкальная школа номер один, носящая имя композитора Прокофьева, традиционно считалась лучшей в столице. Впрочем, не исключено, что и во всей стране.

– Я вас умоляю! – рассмеялась Ольга. – Не издевайтесь, пожалуйста. Что может делать музыкальная элита в первой травме Склифа?

– То же, что и во второй, – лечить.

Зазвонил телефон – вестник беды, и посиделки двух скрипачей за чашечкой кофе закончились. Ольга Николаевна побежала мыться для операции, а Данилов вернулся к себе в седьмой корпус. Как раз вовремя, чтобы принять очередного «крокодильщика».

Дезоморфин, в народе называемый «крокодилом», в десять раз сильнее морфина и в пять раз токсичнее. Высокая популярность «крокодила» обусловлена доступностью исходного сырья и простотой приготовления раствора в домашних условиях. Зависимость возникает если не с первой инъекции, то уж с третьей наверняка. Средний срок жизни наркомана, употребляющего «крокодил», один год.

– Взяли с улицы, около ночного клуба…

Врач скорой помощи был молод, но держался солидно. Данилов его понимал – сам был таким когда-то.

Схема действий стандартна – зачем вызывать «скорую» в клуб, мешая веселью? Проще вынести обдолбавшегося торчка на улицу и вызвать «скорую» от имени случайного прохожего. Так спокойнее – я не я и лошадь не моя.

Иногда выносили, а вызывать «скорую» забывали или ленились. Тогда поутру «скорая» выезжала на труп.

Данилов пробежался глазами по перечню проведенных лечебных мероприятий, указанных в сопроводительном листе, и, чтобы подбодрить молодого коллегу, сказал:

– Терапию вы провели на уровне. Спасибо.

Коллега зарделся совсем по-девичьи. Данилов расписался в приеме и начал осмотр.

Расспрашивать не стал – какой смысл задавать вопросы наркоману, застрявшему где-то на перепутье между мирами? И так все ясно. Руки-ноги в отвратительных, даже на врачебный взгляд, кровоточащих или покрытых струпьями язвах различной давности, где нет язв – там кровоподтеки, синие, багровые, желтые, лиловые. На тощих ляжках – желваки от инъекций. Так и должно быть, ведь вены парень себе уже «сжег» («крокодил» справляется с этой задачей быстро, за два-три месяца), а теперь вынужден колоть наркотик внутримышечно. Колется, ясное дело, не меньше четырех-пяти раз в сутки.