Доктор-хулиган - страница 46

Я чуть не задыхаюсь от последних слов, потому что эго Виктора — не единственное, что регулярно дрочат. Этот мужик — самый больной извращенец в Калифорнии.

Он также тот, кто познакомил меня с кинком.

Не то чтобы он этого хотел. Он даже не осознавал, что делает. Потому что для Виктора Дженкинса приглашение двенадцатилеток на вечеринку с рабами, которых водят на поводках, не имеет большого значения.

И это была только первая ночь.

Виктор Дженкинс — также одна из причин, по которой я покинул Голливуд, оставил родителей, оставил свою жизнь.

Он собирался снять со мной первый полнометражный фильм, а я просто не мог этого сделать — ни за что на свете я бы не провел три месяца на съемочной площадке с ним и той мерзостью, которую он тащил за собой из своей личной жизни в профессиональную.

На следующий год всплыло первое обвинение в изнасиловании.

И он ушел.

Как только это произошло, родители снова надавили на меня, чтобы я вернулся, прежде чем моя звезда угаснет.

Вместо этого я официально избавился от рабства и ни разу не оглянулся назад.

Погасшая звезда?

Я хотел, чтобы моя звезда погасла, превратилась в пыль и была полностью забыта.

Когда я занялся медициной, одним из главных преимуществ педиатрии было то, что никто из моих пациентов никогда не видел сериала со мной. Netflix изменил настоящее — спасибо, ублюдки, — и прошло уже более двадцати лет. Я уже не походил на того ясноглазого ребенка.

Борода помогает.

Однако разговор с Лиззи возвращает меня в прошлое.

А на другом конце провода она все еще молчит.

Я стону.

— Ты хочешь этого.

— Макс, все снимаются в фильмах Виктора Дженкинса, — в ее голосе слышится искреннее отчаяние, и я ее понимаю, правда. Она права. Все у него снимаются. На него так и не удалось повесить ни одно из обвинений в изнасиловании, он гений, творец.

Если бы я был актером, мне было бы трудно ответить «нет» его проектам…

Нет. Вовсе не трудно. Я качаю головой. Понимаю, я высоко поднимаю планку, и требую того же от других, но в этом вопросе он — монстр.

— Могу я чем-то помочь? — Она позвонила мне не просто так. Ей хочется, чтобы я ее отговорил. Нет, ей хочется моральной поддержки, чтобы сделать правильный выбор, и это все равно будет хорошим карьерным шагом. Я хмурюсь. — Расскажи мне больше о проекте.

Когда она принимается за рассказ о фильме, хватаю блюдо с курицей карри и ставлю его в микроволновку.

Глава 17

ВАЙОЛЕТ

Макс сказал, что хочет выбить меня из колеи, поэтому я не позволяю себе думать, что не получу от него вести к середине недели.

Таково было наше соглашение. Мои условия. В течение недели мне нужно работать, а ему нужно просто быть клиентом.

В выходные… совсем другая история. И я уверена, что получу от него весточку.

И все же для меня становится сюрпризом, когда в шесть утра пятницы мой телефон вибрирует. Я погребена под грудой одеял, потому что ноябрь принес с собой резкое похолодание, причиняющее буквально физическую боль. Я нащупываю телефон и тащу его к себе под одеяло.

Макс прислал сообщение.

Я брыкаюсь ногами, потому что здесь нет никого, кто бы увидел, что из-за этого я веду себя как полная идиотка.

М: Я хочу увидеть тебя сегодня вечером.

Возбуждение переполняет тело, заставляя пальцы дрожать.

«Хорошо», — печатаю я, а затем удаляю. Начинаю снова: «Я свободна». Нет, тоже не то.

В: Я тоже хочу.

Честность. Она должна быть обоюдной.

М: У меня. Сегодня днем пришлю тебе пульт от ворот гаража и ключ. Откроешь сама.

Затем он посылает адрес, хотя тот указан в нашем рукописном контракте.

Я закрываю глаза и представляю свой день. Сегодня утром я в суде, так что до полудня день относительно легкий, если только слушание не затянется надолго. Я могу уйти с работы в пять. Потом заехать домой, принять душ, побрить ноги, попсиховать…

В: Могу я приехать в семь?

М: Буду ждать.

Глава 18

МАКС

Бросаю взгляд на часы, как мне кажется, восемьдесят пятый раз за последние пять минут. Должно быть, так чувствует себя подросток, приглашая девушку на выпускной бал.

Она должна приехать только через пятнадцать минут, и я изо всех сил стараюсь игнорировать настойчивый голос сомнения, который продолжает шептать, что Вайолет не придет.