Доктора Бесконечности - страница 38

Ларна как будто шла среди звёзд.

Расстояния на вид оценить было невозможно, комната могла быть и размером с маленькую спаленку, и со стадион. На чёрном фоне горели ряды свеч. Комнату наполняло их тепло, их золотой свет, их тонкий аромат.

Перед ней, на небольшом постаменте, стоял небольшой стеклянный сосуд. Присев, она увидела лежавшее среди нескольких цветов ожерелье. Серебряная цепочка с сапфировым кулоном. Ларна где-то его раньше уже видела, она была уверена в этом, но не могла вспомнить где. Она надела цепочку себе на шею. Всё стало таким… правильным. Ничего больше в комнате не существовало, это было похоже на идеальную медитацию. Это был покой, — подумала она. Ларна не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она вышла сюда из комнаты Доктора. Время прекратило иметь значение. Она обернулась, чтобы оценить расстояние до двери.

В дверном проёме стоял силуэт Доктора.

— П-прости, — сказала она.

Её рука поднялась, чтобы прикрыть грудь. Словно рука поняла раньше неё самой, что это очень личное место, что ей не следовало сюда заходить. Внезапно комната показалась пустой, огромным вакуумом. Она была тут чужая.

Доктор вошёл в комнату. Он подошёл ближе, на его лицо упал тёплый свет.

— Я уйду.

Но ей нужно было обойти его.

— Нет, — сказал Доктор, когда дверь у него за спиной начала задвигаться. Он стоял над ней, на лице у него были следы улыбки. — От тебя у меня нет секретов.

Они почти касались друг друга. Ларна опустила руку и склонила голову.

Указательным пальцем Доктор легонько коснулся кулона. На среднем пальце правой руки у него было кольцо, в котором был такой же синий камень.

— Тебе идёт, — мягко заметил он.

Ларна вспомнила, где она видела этот кулон:

— Женщина на картине умерла, да?

Доктору не нужно было ничего говорить.

— Я не знала.

— Это было очень давно, — спокойно ответил он. — По году на каждую из свеч, и так давно, что все остальные уже забыли, — в уголке его глаза была слеза. — Я забыл её. Теперь я её вспоминаю только тогда, когда хочу этого. Прошлое нельзя изменить.

— Тем не менее, ты создал для неё нуль-комнату.

— Это комната для меня. У меня есть много и других мест.

— Ты путешествовал, — прошептала Ларна. — Я никогда не выходила из-под Купола. Я ни разу не бывала в Нижнем Городе. Я хочу путешествовать. У тебя была возможность улететь. Почему ты вернулся?

— Это дом.

— Расскажи мне о ней. Где вы познакомились?

— Мы не знакомились.

Доктор замолчал.

— Ты нарисовал её портрет, — сказала Ларна.

Доктор кивнул:

— Она учила меня танцевать.

Ларна улыбнулась, и Доктор улыбнулся в ответ. Их взгляды и мысли пересеклись.

Весь танцзал был предоставлен им одним, и они танцевали под небом янтарного цвета. Он был в парадной одежде, на груди у него был ряд золотых пуговиц, в тон её шёлковому платью. Арфист играл павану. Это был какой-то праздник, фестиваль… неважно какой. Собрались все домочадцы и их друзья. Было несколько инопланетян: мистер Салдаамир, пара с Алтрейса, и толстый желтокожий мужчина с красными гребнями на макушке. Все зачарованно улыбались, глядя на их хореографию. В любом другом месте это было бы невыразимое декадентство, но и здесь это был скандал. Младший сын и старшая женщина. Что подумает его отец?

Им это было не важно. Танец был всё, что имело значение в этот момент. Сложные уравнения формы и звука выражались их медленными, степенными движениями. Он вёл, не просто вспоминая то, чему она его научила днём, а развивая, усложняя выученное. Теперь, впервые, она училась у него. И они знали, они помнили, что ей всё ещё многому нужно было его научить, и что она тоже будет учиться у него.

Музыка остановилась, и все до последнего, даже арфист, зааплодировали им. Это был первый раз, когда они были так счастливы, но ночь ещё только начиналась.

Она протянула руку, чтобы коснуться его лица, решившись на это, невзирая на последствия.

Ларна хотела отдёрнуть руку, но Доктор удержал её, его пальцы скользнули между её пальцами, его другая рука легла ей на пояс, он не сводил с неё глаз. Его касание было тёплым, и когда они прижались друг к другу, она почувствовала бархат его сюртука, даже сквозь хлопок своей рубашки.