Долгие южные ночи - страница 8

— На первых порах можно было бы пригласить мисс Гартвидл, — предположила Мэгги. Хотелось бы только знать, сколько продлится эта «первая пора», ведь они нуждались в деньгах немедленно. Ее внимание привлек тяжелый серебряный сервиз, который ее бабушка ежевечерне доставала к чаю. Поднимая сахарницу, она незаметно взвесила ее на руке: одна эта вещичка стоила столько, что можно было бы устранить протечку в потолке спальни для гостей на втором этаже. — Может, продать это? — пробормотала она, не подозревая, что говорит вслух.

И тут же услышала голос пришедшей в ужас бабушки:

— Магнолия! Мы никогда не продадим серебро твоей прапрабабушки. Этот дом и все, что в нем, священны.

«Священное» имущество разрушалось на глазах.

— Это только идея. — Но идея, которую она будет держать в запасе на тот случай, если со «Школой обаяния» ничего не выйдет, решила Мэгги, ставя сахарницу на место.

— О такой работе нечего и жалеть! — произнесла ее бабушка. — Не могу сказать тебе, Магнолия, как я огорчалась при мысли о том, что ты служишь заурядным продавцом, — понизила она голос и метнула взгляд в маленькую гостиную, смежную с большой.

— Можешь и говоришь! Каждое утро! — Мать Мэгги отрезала ножницами нитку.

— Она могла бы выбрать что-нибудь другое, уважая чувства тети Опал. Так что потеря этого места была карой Божьей.

Мэгги чувствовала, что ей снова хочется закричать.

— Тетя Опал никогда ни слова не говорила.

— И не скажет. Но она страдала, о, как она страдала!.. — Перл отвернула лицо, и Мэгги услышала подозрительное сопение.

Из маленькой гостиной донесся смех — там тетушка Опал смотрела телевизор.

— Она уже не страдает, — прокомментировала Руби.

— Не следовало бы скупиться на какие-то маленькие удовольствия для своей тети, особенно учитывая то, что она чуть не ушла из жизни после ее прошлых… разочарований, — многозначительно укорила Перл.

— Уверена, кузине Корэл было бы интересно услышать, что ее считают «разочарованием».

Перл страшным шепотом уточнила:

— Я говорю не о дорогой Корэл, а только об обстоятельствах ее зачатия.

Поскольку в этот момент Руби отмеряла новую нитку, она просто пожала плечами:

— Продавец надеялся на постель и был жестоко разочарован. Но незачем обвинять в этом Мэгги.

— Руби Джефферсон! — Перл перевела на дочь гневные голубые глаза. — Кого я родила?!

— Остановитесь обе! — Мэгги вскочила на ноги. Эти ссоры между матерью и бабушкой сводили ее с ума. Когда-то мать потерпела крушение в попытке порвать со строгими традициями Юга, которые старалась поддерживать Перл. Перл никогда не прощала ей этой попытки, а Руби не могла простить себе поражения. И обе переносили этот конфликт на Мэгги — Руби, проповедующая независимость, и Перл, истово следующая традициям. — И не из-за кары Божьей я потеряла работу, и не потому, что тетя Опал, когда-то соблазненная…

— Магнолия Блоссом Джефферсон! Я не желаю, чтобы в этом доме звучали подобные слова!

Услышав свое полное имя, Мэгги стиснула зубы и поправилась:

— …что более сорока лет назад ее добродетель была похищена каким-то коммивояжером…

— Леди, потерявшая честь, оправиться никогда не сможет.

— Мама, — вставила Руби, — я оправилась.

— Это потому, что ты потеряла то, чего не имела.

— Бабушка!

Руби не успела произнести ответную реплику, поскольку в этот момент прозвучал входной звонок.

Разговор сразу прервался, и женщины уставились на дверь.

— Магнолия, кажется, к нам посетитель. — Бабушка, сидя во главе стола в вышитом гарусом кресле, привычно привела себя в порядок и сложила руки на коленях. Кивнув седой головой, она подала знак Мэгги открыть дверь.

Мэгги не любила участвовать в этой игре, потому что невыносимо было каждый раз при неожиданном звонке в дверь видеть едва уловимое разочарование в глазах бабушки.

— Руби, дорогая, не сутулься.

Мать Мэгги выпрямилась. Вопреки возражениям Руби отец Мэгги тоже считался возможным гостем. Откровенно говоря, Мэгги не узнала бы его, даже если бы он появился на их пороге, потому что он и мать расстались еще до рождения Мэгги.

Телевизор гремел, поэтому без всякого приказания Мэгги предупредила тетушку Опал, чтобы та успела примкнуть к живописной группе, поскольку было возможно и появление с честными намерениями коммивояжера после его позорного бегства. Опал, тщательно причесанная и одетая в платье, соответствующее модели последней «мыльной оперы», оторвалась от телевизора и, присоединившись к остальным, устроилась на небольшом диванчике напротив Перл.