Долгий сон - страница 4

— Ну тебя, Нед, к свиньям собачьим! Я выхожу из игры! — вскричал один, поднимаясь с земли.

— Выдь попробуй, я из тебя душу выну, — сказал человек. — Чтобы я упустил такой случай отыграться!

— Да ревет же ниггер, черт его дери…

— Когда черный ревет, значит, его удача при нем, — сказал человек, который держал его. — Эти слезы все равно, что кровь у девки, когда ее порушат. Она нетронутая еще вся, его удача. Бросай кости, черный.

Рыбий Пуп чувствовал, что рука не слушается его.

— Бросать не умеешь, что ли?

— Ага, сэр, — всхлипнул он.

— А ну, дай-ка сюда. Теперь гляди. — Человек взял в руку кости, встряхнул их и пустил с ладони по утоптанной земле.

Усеянные точками кубики покрутились и легли неподвижно.

— Неужели не можешь так?

— Могу, сэр, — шепнул он, вновь ощущая кости на ладони.

— Ты, черный, часом не левша?

— Нет, сэр.

— Потому что если левша, то не бывает фарта. Ну, бросай.

Он бессильно махнул рукой и уронил кости наземь, глядя, как они вертятся, мелькая белыми, прошитыми расплывчатым пунктиром боками, пока не улягутся окончательно.

— Семь! Чтоб я пропал! — взревел человек, сгребая деньги и запихивая их в карман.

— Все, я кончаю! — сказал другой. — Хочешь, бросай сам, не хочешь — игры не будет!

— За меня кидает черный, — сказал человек, который его держал. — Деньги я вроде ставлю свои, нет?

— Ладно уж, — отступил несогласный. — Сколько ставишь?

— Четыре сотни, — сказал человек.

На земле снова выросла горка зеленых бумажек.

— Валяй, черный. Кидай.

Обмирая от страха, Рыбий Пуп зажмурился и бросил, чувствуя, как кости, щекоча ему кожу, скатываются с пальцев на землю.

— Одиннадцать! — закричал тот, который его держал. — С ума сойти!

Пуп открыл глаза и увидел, как человек схватил деньги и засунул их в карман. Один из белых побагровел от злости.

— Убери ниггера с глаз долой, пока я его не удавил.

— Тронь только. Я тебя сам удавлю, — сказал человек. — Ставлю восемь. Кто кроет?

На землю полетели зеленые бумажки.

— Я, видимо, — вздохнул один.

— Крою тебя, — сказал другой.

— И я с вами, — процедил третий.

— Еще раз будет семь или одиннадцать, ниггер, — пожалеешь, что на свет родился, — сказал один.

— Ладно, черный, бросай, — сказал тот, что держал его.

Рыбий Пуп поболтал крапчатыми кубиками и метнул их с ладони; они покатились и замерли.

— Восемь, — разом вырвалось у троих.

— Вот ты как, черный, — сказал человек.

Понимая, что сделал что-то не то, он вновь расплакался.

— Бросай, чего ждешь, черный?

Рыбий Пуп смешал кости и кинул, кубики покатились по земле и стали.

— Шесть, — хором выдохнули трое.

— Бросай, свиненок чернорожий, — крикнул один.

Пуп тряхнул рукой, размахнулся, и кубики черными точечками уставились ему в лицо.

— Девять, — пропели трое.

— Я хочу домой, — жалобно попросился он сквозь слезы.

— Не выкинешь еще восьмерку, шею сверну, — сказал человек.

Полуслепой от слез, он погремел кубиками и швырнул их на землю.

— Пять, — хмыкнул человек.

— Бросай, ниггер!

Он встряхнул кости и выпустил их из рук.

— Десять, — объявили трое.

— Чего стал, черный! Не задерживай!

На этот раз, едва кости легли, раздался рев:

— ВОСЕМЬ!

Он увидел, как его поработитель сгреб к себе деньги. Теперь все четверо стояли на ногах. «Тьфу!» — услышал Рыбий Пуп. Горячий плевок угодил ему в лицо, он поднял руку и, плача, принялся размазывать его по щеке. Один из белых нацелился было дать ему пинка ногой, но его покровитель оттолкнул обидчика в сторону.

— Не замай мою удачу, сволочь! — прорычал он.

— Сказано, убери ниггера с глаз долой! — гаркнул один.

Заступник сунул ему в руку доллар.

— Ладно уж, беги, черный!

Он вытаращил глаза, боясь поверить, что его отпускают на свободу. Потом повернулся и пустился бежать, слыша, как за спиной крикнули:

— Не тронь ты его!

Под ноги ему шмякнулся кирпич, перевернулся, проехал по пыли. Рыбий Пуп домчался до перекрестка, споткнулся и юркнул за угол.

Белые скрылись из виду, а он все бежал. Соскочил с тротуара и очертя голову вылетел на мостовую. Рявкнул автомобильный гудок, по бетону визгливо скрипнули шины, и внезапно, преградив ему путь, невесть откуда возникла черная машина. Он стал как вкопанный, тяжело переводя дух, часто моргая. Из окошка машины высунулось лицо белого, мужской голос крикнул: