Долина любви - страница 47

— Да, такая привилегия у него есть, но он прекрасно знает, как далеко он может зайти и никогда не переступит черту. Если вы решили поощрять близкие отношения между моей сестрой и Эскобедо, я запрещаю вам вмешиваться в дела моей семьи.

— Но разве не об этом вы просили меня, сеньор?

— Я только попросил вас составить Марии-Тересе компанию, пока она будет лучше узнавать новый для нее мир.

— А я-то думала, вы хотите, чтобы Мария-Тереса была счастлива. И как я могла быть столь наивной!

Он так рассердился, что даже сделал шаг в ее сторону, как будто намереваясь хорошенько встряхнуть ее. Непроизвольно Вивьен отступила назад, и это остановило его. Он гневно произнес:

— Как вы можете говорить столь оскорбительные вещи, даже не желая проявлять понимания? Как вы думаете, почему я пригласил вас сюда, если не из желания видеть мою сестру счастливой? — С большим трудом он сдерживал свой гнев. — Боже, многие годы я пытаюсь сделать ее счастливой! Я должен бороться за нее…

Внезапно Вивьен поняла, как опрометчиво она поступила и как неважно во всем разобралась. Она подошла к Мигелю и коснулась его руки.

— Простите меня, мне не следовало вмешиваться. Я не имела права. Но я не знала сути дела. Простите, Мигель.

Ее извинение обезоружило Мигеля, и его гнев сразу прошел. Он взглянул на ее руку и накрыл ее своей ладонью, заглянул в ее ясные синие глаза и увидел в них сострадание. Вдруг он обнял ее и крепко прижал к себе.

Вивьен была поражена, но не сделала даже попытки освободиться. Она смутно чувствовала, что его что-то тревожит. Но что ему сейчас необходимо? Помощь? Утешение? Неожиданно ее напряжение спало, она расслабилась в его объятиях, чувствуя глухие удары его сердца. Наконец он разжал объятия и отошел от нее.

— Теперь моя очередь извиняться, — сказал он. — Прошу меня простить. То был внезапный порыв. Вы не сердитесь?

— Нет, я не сержусь, — ответила она и благожелательно улыбнулась ему.

Мигель взял бокалы и подошел к буфету, чтобы скрыть за этим свою неловкость.

— Позвольте предложить вам еще бокал нашего хереса, — сказал он.

Вивьен молчала, размышляя о странности их разговора: он начался очень задушевно, на фоне гор в сумерках, затем стал звучать саркастически и даже гневно и наконец все-таки привел к лучшему взаимопониманию.

Он подал ей золотистый напиток, мерцающий в хрустальном бокале.

— Должна ли я, дон Мигель, изменить намерение поехать на асиенду? — спросила его Вивьен.

Он взглянул на нее, задумчивое выражение вновь появилось на его прежде бесстрастном лице.

— Нет, — произнес он наконец. — Поезжайте, если вам так хочется. Ведите свои наблюдения, но не поощряйте Марию-Тересу без надобности. Не придавайте большого значения Эскобедо. Если хотите доставить мне удовольствие, то думайте больше о том, чтобы увидеть Испанию, где Мария-Тереса может вам помочь в качестве гида.

— Должна ли я стремиться к тому, чтобы доставить удовольствие больше вам, чем вашей сестре?

— Давайте не будем начинать все сначала. Я не хочу ссориться с вами.

Они не заметили, как открылась дверь, и удивленный голос Марии-Тересы спросил:

— Почему кто-то хочет ссориться с Вивьен? Какой грех ты совершила, Вивьен?

— Наверное, грех непонимания, за который, я надеюсь, твой брат уже простил меня.

— Херес, Мария-Тереса? — предложил Мигель, решительно меняя тему разговора. — Кажется, уже время обеда.

— Да. Я заинтересовалась, куда подевалась Вивьен, и пошла ее искать. Кузина Андреа в гостиной совсем одна.

Никто из них не испытал желания скрасить одиночество кузины Андреа. Они остались в комнате Мигеля, оживленно беседуя, до тех пор, пока не пришел Хосе и не сказал, что обед подан.

В эту ночь Вивьен не могла сразу уснуть: ее мысли все время возвращались к разговору с Мигелем. Ее очень удивило то, что Мигель считает Фернандо Эскобедо неподходящей партией, и она старалась понять, почему. Мигель происходил из старинной, богатой традициями семьи, а Фернандо был родом из крестьян. В Англии такие сословные барьеры уже рушились, хотя и не так быстро, как хотелось бы. А в Испании, очевидно, дела обстояли по-другому. «Но если Фернандо — крестьянин, то и я, наверное, для Мигеля ничуть не лучше, — подумала Вивьен. — У меня нет знатных предков, родители не имеют ни большой собственности, ни денег. Тогда я тоже для них малоподходящая компания, разве что в качестве помощи в трудную минуту».