Долина ужаса - страница 4

— Вы ранняя птичка, мистер Мак. Боюсь, что ваш визит вызван каким-либо новым необычайным происшествием.

— Я выбрался так рано потому, что первые часы после преступления самые драгоценные для нас…

Молодой инспектор внезапно запнулся и с величайшим изумлением стал вглядываться в клочок бумаги, лежащий на столе.

— «Дуглас…» — пробормотал он. — «Бирлстоун»! Господа, ведь это же чертовщина! Во имя всего святого, откуда вы взяли эти имена?!

— Из шифра, который доктор Уотсон и я только что разгадали. А в чем дело?

Инспектор продолжал изумленно смотреть на нас обоих:

— Только в том, что мистер Дуглас из Бирлстоунской усадьбы зверски убит сегодня ночью.

Это был один из тех драматических моментов, которые составляли для моего друга главный смысл жизни. Было бы преувеличением сказать, что он выглядел потрясенным. В его характере не было и тени черствости, но, конечно, нервы его были закалены постоянно напряженной работой. Его душевные движения в такие минуты как бы дремали, но зато интеллектуальная восприимчивость повышалась до предела. В данном случае на его лице не было заметно и следа того ужаса, который испытал я после слов Макдоналда, скорее оно выражало интерес, с каким химик наблюдает причудливое скопление кристаллов на дне колбочки.

— Замечательно! — промолвил он после некоторой паузы. — Замечательно!

— Вы, кажется, не удивлены этим известием?

— Заинтересован, мистер Мак. Почему я должен быть удивлен? Я получил сообщение, что одному лицу грозит опасность. Спустя час я узнаю, что замысел осуществлен и что это лицо убито. Я заинтересован, это верно, но ничуть не удивлен.

Холмс рассказал инспектору о шифрованном письме и найденном к нему ключе. Макдоналд сидел за столом, опершись подбородком на обе руки, и слушал с напряженным вниманием.

— Я хотел ехать в Бирлстоун сегодня же утром и зашел просить вас сопутствовать мне. Но из вашего сообщения следует, что мы можем более успешно действовать в Лондоне.

— Едва ли так, мистер Мак, — заметил Холмс.

— Взвесьте все, мистер Холмс, — возразил инспектор. — День или два все газеты будут сплошь заполнены бирлстоунской тайной. Но что за тайна, если в Лондоне находится человек, который сумел заранее предсказать преступление? Остается только захватить этого человека, и все будет выяснено.

— Несомненно, мистер Мак. Но каким образом вы предполагаете захватить этого Порлока, как он себя называет?

Макдоналд осмотрел с обоих сторон письмо, полученное Холмсом.

— Штемпель поставлен в Кембервиле. Этот факт не может помочь нам. Имя, вы считаете, вымышленное. Тоже, конечно, не слишком благоприятное обстоятельство. Вы говорите, что посылали ему деньги?

— Два раза.

— Куда именно?

— В Кембервилское почтовое отделение чеками одного из банков.

— И вы ни разу не поинтересовались, кто приходил за ними?

— Нет.

Инспектор был явно озадачен.

— Почему же?

— Потому что я всегда исполняю свое слово. После первого же письма я обещал, что не буду разыскивать его.

— Вы думаете, что он только пешка и что за ним стоит какая-то более значительная личность?

— Я не думаю, я знаю это.

— Этот профессор, о котором я слышал от вас?

— Именно.

— Не скрою от вас, мистер Холмс, у нас в Скотленд-Ярде считают, что вы зря имеете зуб на этого профессора. Я собрал кое-какие сведения о нем: у него репутация почтенного ученого и талантливого человека.

— Я рад, что вы признаете его талантливость.

— После того как мне стало известно ваше отношение к нему, я счел необходимым повидать его. Со своим благородным лицом, с седыми волосами и какой-то особенно торжественной манерой держаться у него вид настоящего министра. Когда он при прощании положил мне руку на плечо, это выглядело так, словно отец благословляет сына, отпуская его в жестокий свет.

Холмс усмехнулся.

— Великолепен! — воскликнул он. — Положительно великолепен! Скажите мне, дорогой Макдоналд, эта приятная интимная беседа происходила в кабинете профессора?

— Да.

— Красивая комната, не правда ли?

— Очень красивая.

— Вы сидели у его письменного стола?

— Совершенно верно.

— Так что вы оказались против источника света, а его лицо было в тени?