Долог век, да недолговечно счастье - страница 4

- Охота вам связываться с этим задирой! Право, еще поплатитесь за свою неосторожность. Что до меня, то, когда мальчишка проходит мимо, я первый с ним здороваюсь.

- Дружище, мне он не страшен. Верно, у него против меня зуб. Но он знает, что не я, а сам он поплатится шкурой, стоит ему только меня задеть.

Случай, о котором дядюшка Бернардо до сих пор никому не рассказывал, произошел как-то поздним вечером; старик проходил глухим лесом, где Хуан Луис притаился в засаде. Заметив, как блеснул в темноте нож, дядюшка Бернардо с такой силой ударил Хуана Луиса по руке палкой, что тот уронил оружие. Старик поднял нож, который цирюльник пытался у него выхватить, и спокойно сказал:

- Послушай-ка, Хуан Луис, зла я тебе не причиню и прошу лишь об одном: стань честным человеком.

С той поры вместо благодарности цирюльник затаил против старика злобу. Низкое существо может возненавидеть человека за одно лишь его нравственное превосходство.

Хуан Луис направился в горы, где вскоре повстречался с Хосе Камасом, пасшим коз, и, как всегда, попросил у него молока; пока Хосе, охотно слушавший все, что в благодарность за молоко рассказывал ему Хуан Луис, доил козу, между юношами завязался разговор.

- Ну, Хосе, тебе как будто предстоит жеребьевка? - начал Хуан Луис.

На лице бедного козопаса изобразился ужас.

- Понимаешь, отец отказался меня выкупить, - чуть не плача, ответил он. - И на что батюшке столько денег?

- Разве у старика есть деньги? - спросил Хуан Луис.

- А то как же! Унций сто, а то и побольше. Ведь он весь барыш в золото превращает. А как помер дедушка, отец получил свою долю в чистом золоте.

- Где же он его припрятал? - не унимался охотник.

- Отцу невдомек, что я знаю, он меня дураком считает. Но я все-таки знаю! - расхохотался Хосе. - Доподлинно знаю! Как-то ночью батюшка думал, что он один, и выкопал ямку в полу под стенкой, у изголовья кровати. Положил в ямку деньги, а сверху прикрыл кирпичом, замазал и побелил. Теперь разве что колдун тайник разыщет. Так вот, раз отец не хочет меня выручить, я задам лататы. Башмаки износят, а меня не найдут.

- Только не вздумай бежать, Хосе, - откликнулся цирюльник. - Ну куда ты спрячешься? Тебя непременно найдут и отправят в каталажку, а оттуда - ружье в руки и в солдаты. Знаешь, мне ведь тоже жребий тянуть и если вытяну, придется в армию идти. Лбом стену не прошибешь. Зато потом, попозже, может представиться случай для побега.

Лицо пастуха просияло, когда он услышал, что Хуану Луису предстоит такая же печальная участь.

- А ты меня возьмешь с собой, когда побежишь? - спросил он.

- Ладно, - согласился цирюльник, - только обещай молчать, как пень. Обещаешь?

- Клянусь памятью матери! - воскликнул козопас.

Наступил день жеребьевки. И цирюльник и сын корчмаря - оба вытянули жребий и в числе других отправились в Севилью. Как и следовало ожидать, Хосе целиком подпал под власть Хуана Луиса, который совсем заездил его. Прошло несколько месяцев, и цирюльник решил бежать; он тщательно обдумал план, но только в последнюю минуту посвятил в него Хосе.

Итак, они бежали вдвоем по направлению к Хересу и, не доходя до города, углубились в Альгарскне горы. К вечеру оба беглеца изрядно устали и проголодались. Хуан Луис послал Хосе попросить хлеба у знакомых пастухов, что тот и выполнил, слепо повинуясь товарищу.

- Когда стемнеет, - наказывал Хуан Луис, - и некого будет бояться, тебе надо пойти домой, рассказать все отцу и попросить у него денег, чтобы добраться до Гибралтара; там мы будем в безопасности, а работа для нас всегда найдется.

Но когда стемнело, Хуан Луис решил, что сам пойдет вместо Хосе; ему скорее удастся уговорить старика помочь сыну в беде, а Хосе своим появлением, пожалуй, только рассердит отца. От правившись в путь, Хуан Луис вскоре, однако, вернулся и попросил у Хосе наваху - на тот случай, если ему придется отбиваться от собаки корчмаря; кроме ножа, он взял у Хосе платок, чтобы повязать голову. Хосе охотно дал приятелю и наваху и платок.