Дом Эмбер - страница 33
Так что я уселась, попивая разделённый со Злобным Мишкой какао и наблюдая, как Сэм зарисовывает пробелы в раскраске, которую помощница Мэри волшебным образом откопала для него, пока мама тихо покачивает головой при виде очередного платья. Я проявила слабый интерес при появлении восьмого по счету — элегантного черного платья, — на что мама лишь нахмурилась. Мэри, по-видимому, поняла, что мое мнение вряд ли будет приниматься в расчет при выборе, и всё свое внимание направила на маму.
Где-то пятнадцатое платье — нечто розовое с кружевным лифом — получило от мамы «возможно». Для неё, злобно нахмурившись, понадеялась я. В любом случае, мимо нас проплывали всего две модели, в бесконечных вариациях цветов и стилей. Мэри выглядела более чем разочарованно, когда наконец появилось темно-зеленое платье в греческом стиле, из органди, которое одновременно облегало и струилось при каждом шаге модели. Лицо мамы просветлело.
— Мне кажется, что это платье будет отлично смотреться на вашей фигуре, мадам. — Мэри тут же оживилась.
Определенно мама была с ней согласна. Первый выбор сделан. Но вешалка опустела и для меня ничего не было. Пока, с ненавистью подумала я.
— Простите, но мы не нашли ничего для юной леди, — извинилась Мэри.
— Я застряла на мысли что ей пойдет золотисто-осенний цвет, — проговорила мама. — Он оттенит её кожу и заставит её сиять. Но мне очень понравилось то кремовое платье с вышивкой. А тебе оно понравилось? Милая?
Ой. Неужели со мной заговорили? Хм. А я помнила, о каком платье идет речь?
— Да, именно. Она было чудесным. Если речь не шла о том черном платье-футляре, которое мне понравилось, мне было плевать.
— На какую дату нужно платье? — спросила Мэри, воодушевившись при мысли о дополнительной комиссии. — Если мадам будет угодно, я могу уточнить у дизайнера. Может быть, она сможет организовать это платье в золотом цвете.
— Это было бы идеально.
Мэри позвонила. Они сняли с меня мерку. Платье будет готово в следующую пятницу в Арлингтоне. От моей мамы требовалось организовать доставку.
Я понятия не имела, сколько денег мама только что потратила, но видимо сумма была внушительной, если судить по широкой улыбке на лице Мэри.
Дальше мы остановились возле магазина деликатесов в менее дорогом районе Балтимора. Сэм получил свою обещанную шоколадную газировку и обычный сэндвич с индейкой и салатом. Потом мы, наконец, поехали в папин госпиталь.
Папа встретил нас у главного старого входа к Джону Хопкинсу. Он воскликнул:
— Черт возьми, детка, что с тобой случилось? — затем он присел на корточки и посветил мне в глаза одним из тех маленьких фонариков, которые доктора всегда носят с собой. Видимо я прошла тест, потому что он выпрямился и подготовился к следующему мероприятию — ВИП-туру. Он включал в себя все лестницы в старой ротонде госпиталя, проход мимо нескольких запрещённых зон и купол в самой верхушке.
Я считала ступеньки, когда папа начал рассказывать нам об основателе госпиталя, мистере Джоне Хопкинсе. Семья Хопкинса была квакерами, освободившими всех своих рабов за несколько лет до того, как это сделали во всем округе, заставив Хопкинсов бросить школу и работать на полях вместо них.
Приблизительно после сотой ступеньки мы с Сэмми услышали всё, что только можно было о том, насколько Хопкинс был удачливым в делах и что у него были и плохие времена.
— Он влюбился в свою двоюродную сестру, Элизабет, — проинформировал нас папа.
Не слишком умно с его стороны, подумала я, всё ещё считая, 137, 138. Кто же захочет влюбляться в кузенов.
— Ни один из этой трагичной пары потом не завел семью, — продолжал папа, — что привело к тому, что у Хопкинсов оказалось много денег, которые некому было оставить. Так что ему в голову пришла эта замечательная идея, организовать больницу и медицинский колледж. — 169,170. Я уже начала задыхаться.
— Это был союз школы и больницы, — информировал нас папа, уже слегка охрипший к этому времени, — который привел к научным достижениям и некоторым величайшим открытиям в медицине ХХ века.
Мы все сконцентрировались на ступеньках, пока поднимались по винтовой лестнице внутри купола, ныряя в очередной люк и поднимаясь на следующий уровень, и проходя последние шестьдесят шесть ступенек, которые были настолько узкими, что приходилось выворачивать ступню чтобы ступить на них. Очередной люк — двести тридцать одна, двести тридцать две — и внезапно под нами оказался весь Балтимор. Мои ноги как будто налились свинцом, но вид того стоил. Я сделала несколько фоток, чтобы послать их Джеси.