| В таком положении особо щепетильничать не приходится. Делаешь, что скажут. |
| Nobody really wants her - except those people who can't keep their servants, and they treat her like a galley slave. | Тем более что содержать бедную родственницу готовы обычно те, кто не может себе позволить держать слуг. Ну, соответственно и обращаются с ней, как с рабом на галере. |
| "So I became the court fool. | Так что уж лучше я побуду шутом. |
| Insolence, plain speaking, a dash of wit now and again (not too much lest I should have to live up to it), and behind it all, a very shrewd observation of human nature. | По крайней мере, можно безнаказанно дерзить, острить и даже хамить (не слишком, конечно, потому что место потерять тоже не хочется). Постепенно становишься знатоком человеческой природы. |
| People rather like being told how horrible they really are. | Тебе, например, известно, что люди обожают выслушивать о себе гадости? |
| That's why they flock to popular preachers. It's been a great success. | Потому и валят толпами к проповедникам, чтобы те разделали их под орех. |
| I'm always overwhelmed with invitations. | По той же самой причине и у меня никогда не будет недостатка в приглашениях. |
| I can live on my friends with the greatest ease, and I'm careful to make no pretence of gratitude." | Самое приятное, что я могу пользоваться чужим гостеприимством, не чувствуя себя при этом ничем обязанной. |
| "There's no one quite like you, Allegra. | - Это не про тебя, Аллегра. |
| You don't mind in the least what you say." | Ты сама не знаешь, что говоришь. |
| "That's where you're wrong. | - Ошибаешься, дорогая. |
| I mind very much - I take care and thought about the matter. | Когда я говорю, то обдумываю каждое свое слово. |
| My seeming outspokenness is always calculated. | И откровения мои тоже всегда очень хорошо продуманы. |
| I've got to be careful. This job has got to carry me on to old age." | Когда знаешь, что до самой старости будешь зависеть от других людей, приходится быть осторожной. |
| "Why not marry? I know heaps of people have asked you." | - Не говори глупостей! Я ведь знаю, сколько молодых людей делали тебе предложения. Тебе нужно только выбрать. |
| Allegra's face grew suddenly hard. "I can never marry." | Лицо Аллегры окаменело: - Я никогда не выйду замуж. |
| "Because -" Maisie left the sentence unfinished, looking at her friend. The latter gave a short nod of assent. | - Из-за... - Мейзи посмотрела подруге прямо в глаза, и та коротко кивнула. |
| Footsteps were heard on the stairs. The butler threw open the door and announced: | С лестницы донеслись шаги, дверь распахнулась, и дворецкий объявил: |
| "Mr. Segrave." | - Мистер Сигрейв! |
| John came in without any particular enthusiasm. | Появившийся мистер Сигрейв явно чувствовал себя не в своей тарелке. |
| He couldn't imagine why the old boy had asked him. If he could have got out of it he would have done so. The house depressed him, with its solid magnificence and the soft pile of its carpet. | Этот дом подавлял его роскошью и толщиной ковров. Кроме того, он совершенно не понимал, зачем его сюда пригласили, и, если бы мог отказаться от приглашения, так бы и поступил. |
| A girl came forward and shook hands with him. He remembered vaguely having seen her one day in her father's office. | Он неловко пожал руку подошедшей к нему девушке и смутно припомнил, что где-то ее уже видел. |
| "How do you do, Mr. Segrave? | - Здравствуйте, мистер Сигрейв, - сказала Мейзи. |
| Mr. Segrave - Miss Kerr." | - Позвольте представить вам мою подругу. Мистер Сигрейв - мисс Керр. |
| Then he woke. Who was she? Where did she come from? | Джон с готовностью повернулся и окончательно потерял дар речи. |
| From the flame-colored draperies that floated round her, to the tiny Mercury wings on her small Greek head, she was a being transitory and fugitive, standing out against the dull background with an effect of unreality. | Он увидел огненно-красное платье, белый бант на гордой греческой головке и существо настолько хрупкое и эфемерное, что оно, казалось, принадлежало иному миру. |
| Rudolph Wetterman came in, his broad expanse of gleaming shirtfront creaking as he walked. They went down informally to dinner. |