Дом на кладбище - страница 15
Зарабатывать на жизнь кем? Если гувернанткой, то одного года в школе явно недостаточно. Верно, домашнее образование Шарлотты не сравнить с «Школой дочерей священнослужителей», но человека, нанимающего учителя к своим детям, такое — неформальное — образование устроит едва ли.
А значит, опять придется искать дочерям школу. И, обжегшись на молоке, дуть на воду.
7
Долго дуть на воду не пришлось. Школа Роу-Хэд на окраине Мерфилда, в полумиле от церкви в Хартсхэде, той самой, где в свое время читал проповеди тогда еще молодой викарий Патрик Бронте, была полной противоположностью «Школы для дочерей священнослужителей». Обучались в ней не восемьдесят девочек, а восемь-девять, и дочери не священников, а крупных местных коммерсантов и промышленников (на чьем фоне пастор Бронте выглядел довольно бледно). Разница в возрасте учениц была не столь разительной, как в Коэн-Бридже, — от двенадцати до пятнадцати лет.
Занятия в Роу-Хэд велись, особенно с новичками, индивидуально, репрессивная система, по существу, отсутствовала: самой «серьезной» провинностью считалось разговаривать в спальне по ночам, за что с воспитанниц взымались грошовые штрафы. Стояло трехэтажное — не чета Коуэн-Бриджу — здание школы не на улице, а в большом, заросшем саду, отделявшим его от дороги в Дьюсбери. Возглавлял школу не богобоязненный ханжа вроде мистера Баклхерста, а «умная, приличная и отзывчивая» (как сказал о ней Патрик) старая дева Маргарет Вулер, одна из пяти сестер, кому эта школа принадлежала. Со временем Маргарет станет близкой подругой Шарлотты, ее многолетней корреспонденткой.
Но это — со временем. В Роу-Хэд, «навстречу новым обязанностям и новой жизни» (как выразилась Джейн Эйр, отправляясь в усадьбу Рочестера по объявлению миссис Фэрфакс), Шарлотта ехала так же неохотно, как несколько лет назад в Коуэн-Бридж. Несмотря на оказанный ей теплый прием, чувствовала она себя поначалу одинокой, никому не нужной, отрешенной; помалкивала, держалась отчужденно, почти ничего не ела, часто плакала, в общих играх и разговорах не участвовала, скучала по дому и впечатление производила — и внешностью, и выговором, и манерой держаться — эдакой дикарки, а лучше сказать, «маленькой послушницы — такой старомодной, тихой, серьезной, бесхитростной»>6.
Когда Элизабет Гаскелл писала биографию Шарлотты, она дотошно собирала о ней отзывы людей, хорошо Шарлотту знавших. Списалась и с близкой ее школьной подругой Мэри Тейлор. Вот что пишет ей Тейлор в январе 1856 года из Новой Зеландии, куда она в сороковые годы переехала:
«Когда Шарлотта вышла из дилижанса в своем старомодном платье, выглядела она какой-то неприкаянной, обездоленной. В эти минуты походила она на маленькую старушку, такую близорукую, что, казалось, она все время что-то ищет — вертит головой во все стороны. Была она очень робкой и беспокойной и говорила с сильным ирландским акцентом… Лично мне — в отличие от остальных — она не казалась такой уж дурнушкой, однако хорошенькой ее уж точно было не назвать… худенькая, бледная, какая-то поникшая. Не украшало ее и темно-зеленое старушечье платье…»
Образ, прямо сказать, не слишком привлекательный: «маленькая старушка», «дурнушка», «старушечье платье». Больше же всего соучениц забавляла ее близорукость:
«Когда ей давали книгу, она утыкалась в нее носом, — вспоминает одна воспитанница. — А когда ей говорилось, чтобы она голову подняла, то вместе с головой Шарлотта поднимала, не отрывая от глаз, и книгу тоже, и это вызывало всеобщий смех»
Но долго смеяться над новенькой не пришлось, дикарка довольно быстро заставила себя уважать. Никто в школе, учителя в том числе, не знал и не чувствовал поэзию так, как Шарлотта Бронте, не владел словом так, как она, не разбирался в живописи и не рисовал так, как она, не прочел столько, сколько прочла эта неказистая, подслеповатая, понурая девочка. При этом Шарлотта своими знаниями и дарованиями не кичилась, была скромна, всегда готова придти на помощь отстающим. И уже в конце первого семестра выдвинулась в первые ученицы, за что удостоилась серебряной медали с выбитым на ней по-латыни лапидарным назиданием: «Рвение вознаграждается». А также — специальной награды за успехи во французском: издание Нового Завета на французском языке с трогательными словами на обороте титула: «Вручается мисс Бронте с любовью и теплыми чувствами. Сестры Вулер. Роу-Хэд, 14 декабря 1831 года».