Дом потерянных душ - страница 11
– Помоги Оле раздеться! – скомандовала мать.
Макс протянул гостье руку.
– Давай пальто повешу.
Мать, конечно, рассчитывала на пресловутый телесный контакт. Но как ей объяснить, что так не делается. Не возникает ни желание, ни влечение по щелчку, по требованию. Оно либо есть, либо нет. Ольга для него – дочь материной подруги. Он ее сто раз видел. Помнит нескладным подростком со скобками на зубах и тощими косичками. Помнит фото со свадьбы, где она, счастливая, под руку с мужем, спускается по широкой лестнице ЗАГСа. Помнит затюканную, зареванную, с опухшим от слез лицом, когда она потеряла Пашку. Помнит, как рванула на вокзал, где оперативники задержали ее мужа с ребенком.
После такого по щелчку влечение не возникает, сколько не помогай снять с плеч пальто.
Макс покосился на мать – та поджала губы, явно не желая замечать своей бестактности.
Ольга повернулась к нему лицом, неловко застыла и отвела взгляд. «Она-то не виновата», – шевельнулось под сердцем. Макс понимающе улыбнулся.
– Чего Пашку с собой не взяла?
– Да так, – та отмахнулась, покосилась на хозяйку и решительно убрала волосы в хвост.
Молодой мужчина вздохнул, снова посмотрел на мать.
– Пошли ужинать, что ли, – позвал он гостью.
Ольга кивнула.
Он усадил ее рядом. Не для того чтобы сделать матери приятное или ухаживать всерьез – чтобы защитить от неловких намеков. Подкладывал салат, чтобы ей было куда опустить взгляд и что ковырять вилкой, подливал вино в пузатый бокал и шутил.
– Чего не ешь ничего? – спросила мать.
Макс усмехнулся, но не ответил. Отодвинул от себя пустую тарелку.
Ольга все чаще опускала глаза, дольше молчала, все сильнее тяготясь вечером.
– Пойдем, я тебя до дома, что ли, провожу, – предложил он тихо.
И Ольга впервые за вечер улыбнулась.
Кажется, она даже вздохнула свободнее, оказавшись за дверью.
Макс на ходу накрутил вокруг шеи шарф, потянулся в карман за сигаретой.
– Прости, – проговорил, выйдя на крыльцо.
Чиркнула зажигалка, на мгновение осветив их лица. Женщина кивнула, плотнее закутавшись в воротник.
– Идиотская затея, – пробормотала. – Не понимаю, почему они от меня не отстанут…
Ольга медленно шагнула с крыльца. Морозный ветер подхватил ее дыхание, завертел тонким паром и опустил инеем на ворсинки пушистого шарфа.
– Сложно отказать себе в удовольствии не причинять добро, – отозвался Макс.
Ольга посмотрела на него исподлобья, задумчиво улыбнулась.
– Не причиняйте мне добра Своей неискренней заботой. Смертельно душит, как гарро́той, Насквозь фальшивая игра… Это стихи Евгения Меркулова.
– Правильные стихи, – вздохнул Макс, понуро опустив голову. Затянулся. – Пашку от тети Гали забирать надо?
– Нет, я его с соседкой оставила… Ты поезжай домой, Макс. Я сама доберусь.
– Не, пошли, пройдемся. Ты там же, на Люблинской, квартиру снимаешь?
Ольга кивнула.
– А чего к матери не переедешь? – спросил он, щурясь от ветра.
Спросил, хотя и сам понимал почему. Шумно шмыгнул носом. Мелкие, колкие снежинки, будто крохотные пули, били по лицу. Макс поежился, торопливо потушил сигарету и сунул руки в карманы.
– Да нам вдвоем с Пашкой проще…
– От Морозова что-нибудь слышно? Алименты хоть на Пашку платит?
Ольга снова кивнула. Медленно, будто через силу. Макс понял: боль все еще свежа.
Что бы там между ними не произошло, он не лез. Не его дело. ХотяОльгу жалко, конечно. Красивая, но потухшая, будто выключили ее тогда. Да и Морозов не лучше.
«Да, наделали дело́в», – подумал Макс с тоской.
Но промолчал.
Они молча ехали в метро, молча шли от станции до Ольгиного дома. И было в этом что-то не тягостное, а свойское, будто нелепость, что с ними произошла в этот вечер, сделала их заговорщиками.
У своего подъезда женщина достала из сумочки ключи, оглянулась на Макса.
– Зайдешь погреться? – спросила из вежливости.
Макс чувствовал, как она торопится домой, уже мысленно обнимает сонного Пашку, прижимает к груди. Не нужен он ей, чужой мужик. Ни сейчас, ни потом.
Покачал головой и помог открыть дверь.
Попрощавшись, неторопливо поплелся к автобусной остановке.
Достал сотовый из кармана, активировал мессенджер. Подумав, набил матери: «Оля дома, доставил в целостности и сохранности» – и убрал телефон в карман.