Дом с привидениями - страница 7

стр.

— Игорясти-и-ик, звонок!

Игорястик, ни слова не сказав, повернулся и быстро пошел к двери черного хода. Марик кинулся за ним, но Стас сделал ему подножку. Марик-Марик заковылял, но чудом удержал равновесие и не растянулся на нечистом асфальте заднего двора. Стас и Толоконников загоготали. Марик догнал Игорястика и торопливо, глотая слова, заговорил:

— Слушай, Игорь, скажи, ну, кто ее взял? Ну, пожалуйста… Ведь ты знаешь… И я должен знать… Ну, кто? А?.. Ну, будь добр, скажи. Ну, подумай, как же я могу не знать, если ты знаешь?.. Ты же друг мне, а, Игорь?

Игорястик молча поднимался вверх, шагая через три ступеньки, Марик старался опередить его и заглянуть ему в лицо, но Игорь шел, мрачно наклонив голову.

— Слушай, Игорь, слушай, ну, что делать?.. Я даже не знаю, как жить без Нави… Просто невозможно… я даже не знаю, как сказать… она наша, понимаешь? Ну, как бабушка, как дядя Костя… Когда она схватила воспаление легких, мы все плакали… И у меня слезы сами лились, честно… Я бы тебе этого никогда не сказал, но я, правда, хочу, чтобы ты все понял, Игорь… Я не скажу, что мы все умрем, если ее не станет, но все заболеем, это точно… Скажи, где она, Игорь, скажи и проси, что хочешь. Скажи, Игорь… И что хочешь приказывай. Я все сделаю, будто я тебе американку проиграл… Вот чем хочешь поклянусь…

— Ладно, — как-то неохотно сказал Кондратенко. — Попробую тебе помочь.


Так они, задыхаясь, добежали до четвертого этажа и ворвались в класс, когда все уже расселись, а математик только-только раскрывал журнал.

— А вот и прекрасно, — сказал он, меняя очки с «дали» на «близь» и морщась, и щурясь при этом. — На ловца бежит овца… — Он перебирал картотечные карточки, на которых были написаны задачи, выбрал одну, протянул ее Марику-Марику. — Вот, обрати внимание, опоздали вы двое, а у доски ты один. О чем это говорит?

Марик-Марик пожал плечами.

— А говорит это о том, что в тебе больше раздражающей нервозности, чем в Кондратенко, и тебе надо вести себя тише воды, ниже травы, чтобы не вызывать неприязненных чувств у усталых людей, вроде меня. А теперь возьми мел и решай…

Марик-Марик взял карточку, свернул было к своей парте, но передумал и подошел к доске. В классе кто-то из самых смешливых хмыкнул. Он принялся читать, и было ясно, что ни слова из прочитанного не понимает. Он насупливал брови, вчитывался в условия задачки все снова и снова. Лоб его покрылся испариной. Мел крошился в его пальцах и засыпал башмаки.

— Устал мел крошить, Селищев? — спросил математик. — Вот видишь, ты уже почти стер грань между умственным и физическим трудом.

Класс хохотал. Марик-Марик оторвал глаза от карточки с задачей и исподлобья поглядел на ребят, которые сейчас откровенно потешались над ним. Игорястик Кондратенко хохотал вместе со всеми. Марик пристально поглядел на него, вернее на его дергающийся в смехе раскрытый рот, и вдруг громко сказал ему, даже не ему, а его гортани и зубам:

— Ну ты-то что? Ты-то ведь все знаешь?..

Ах, если бы сейчас был не урок, если бы они сейчас были не в школе, а на улице! Как бы Марик с маху влепил ладонью по этой фальшивой физиономии… Но, увы, была школа, был урок и был учитель математики, который, поняв, что происходит нечто серьезное, подошел к Марику-Марику и положил ему руку на плечо, отчего тот разом съежился и прерывисто вздохнул.

— В чем дело, молодой человек приятной наружности?

И в обычно весьма ироничном тоне математика вдруг прозвучала едва уловимая теплая нотка.

— Отпустите меня домой, — прошептал Марик-Марик, — пожалуйста…

— Что случилось? — спросил математик.

— Случилось, — глухо ответил Марик и добавил едва слышно: — Беда…

Возникло молчание, которое прервал Кондратенко.

— Правда, отпустите его. Собаку у них увели.

Весь класс возбужденно загудел: «Где? Когда? Как? Какую?»

— А ты откуда знаешь? — спросил математик.

— Знаю, — сказал Кондратенко.

— Ну что же, знание — сила, — математик поглядел на Марика, на лице которого возникло щемяще-жалкое выражение. — Иди. «Иди и помни обо мне», как сказал один призрак, в каком произведении, коллеги?

Возникла пауза. Ждать Марик-Марик не стал, он метнулся к парте и выхватил сумку.