Дом с привидениями - страница 34

― Сирин? ― Анна уже ничего не понимала. ― Но это же существо из мифологии! А Маргарита ― вполне обычная женщина… Такого не может быть! ― Она расстроенно посмотрела в кружку с чаем. Масляные птицы на эмалированном боку посуды играли недоступными ей красками. Обычная женщина… которая поёт просто божественно.

― Сказал оборотень Лешему в присутствии колдуна, ― засмеялся Вадим и сделал затяжку. Крошки пепла оседали у него на бороде, в которую, как вдруг заметила Анна, вплетались крохотные цветы-подснежники. ― Кстати, об оборотнях: когда тебе обращаться?

― Сегодня ночью, ― быстро ответила Анна, чувствуя, как липкий страх, отогнанный было теплом и песнями Маргариты, вернулся с новой силой.

Она вздрогнула и крепче сжала кружку, стенки которой обожгли ладони, казалось, до кости, но Анна этого даже не почувствовала. Слова Ильина словно всколыхнули улёгшуюся было в душе и теле волчью кровь. Комната вокруг, Альфред, сигарета Вадима, дым от которой разъедал лёгкие, рыжие волосы Маргариты ― всё вдруг показалось Анне смазанным и таким далёким. Зрение окончательно утратило чёткость, а вспыхнувшие напоследок кудри Громовой приобрели скорбный серый цвет. Последняя связь с человеческой сущностью пропала вместе с красным цветом.

Горячая кровь, смешанная с пузырящимся, вскипающим, словно шампанское, ядом ликантропии, бежала по венам, которые отчётливо проступили на руках. Челюсть буквально вывернуло от того, что клыки удлинились и с едва слышным хрустом раздвинули соседние зубы. Кости и мышцы на бесконечно долгое мгновение стали тягучими, а потом застыли твёрже стали. Зрение сделалось менее острым, а очертания весенних созвездий над головой расплылись, мир стал плоским и окончательно бесцветным. Если раньше мельчайшие сполохи красного попадались в бесконечной серости волчьего бытия, то теперь и от них не осталось и следа.

Зато ясно стали слышны все звуки ночи. Шум ночного ветра в кронах голых деревьев, шуршание мышей, тихий шелест мягких крыльев сов, журчание воды маленькой речки, мерное течение большой реки, далёкое похрюкивание кабанов в лесу ― все эти звуки словно раскрылись, заполнили уши, превратились в рокот. Ставшие уже привычными запахи больше не наваливались оглушающей какофонией: теперь каждому аромату было своё место. Исчезла поселившаяся в висках тупая ноющая боль, а горячие ладони сжались в кулаки. Маленькие острые когти кольнули кожу, а волосы на затылке встали дыбом.

Выгнувшись и расставив руки, словно крылья, она запрокинула голову, ловя смазанным взглядом очертания луны. С шумом втянула носом воздух, а затем завыла: протяжно и высоко. Ветер подхватил заунывные звуки и унёс их куда-то в сторону. Быть может, кто-то откликнется на её зов.

Она стояла на берегу речушки, чистая вода которой была словно зеркало. В горле неожиданно пересохло, и она наклонилась над поверхностью реки. Ледяная вода, тёкшая с далёких гор, совершенно не имела вкуса, но при этом была прекраснее всего на свете. Неожиданно в нос ударил запах ― горячий сладковатый запах притаившихся в сухих зарослях прошлогоднего камыша уток. Как хорошо было бы сейчас полакомиться свежей птицей, почувствовать тёплую кровь во рту, наполнить желудок сырым мясом. А потом найти себе стаю. Большую стаю с сильным вожаком. Выть вместе на полную луну, загонять косуль и чувствовать тепло рядом с собой.

Неожиданно на другом берегу раздался шорох. Она оторвалась от воды и резко подняла голову, принюхиваясь. Сладкий аромат ― цветочный, не такой, как у утки, разливался по кустарникам, стлался по воде. Даже наползавший со стороны большой реки туман нёс этот странный аромат нездешних трав.

Шорох раздался снова. Насторожившись, она внимательно следила за тем, как через колючие кусты со сморщенными прошлогодними ягодами пробирается неизвестный.

Человек. Он спустился по покатому склону оврага и сейчас стоял у самой кромки воды на том берегу. Речка в этом месте была совсем узкой ― один шаг, и ты уже на другой стороне.

Человек не двигался, не собирался нападать. С собой у него не было оружия и он не боялся: она не чувствовали ни запаха пороха, ни терпкого страха. Только сладкие цветы благоухали так, как будто росли прямо под носом, как будто она оказалась на бескрайнем цветочном поле.