Дом теней - страница 26

— Ну…

— Ты с ним спишь? — лениво поинтересовалась Рэйчел-Энн.

— Нет. Все ночи я провожу дома, одна. Если бы я завела роман, ты бы заметила.

— Я не обращаю внимания на такие вещи, — созналась Рэйчел-Энн, откусив кусок пиццы. Джилли молча с ней согласилась. Сестра не замечала, что творится вокруг — светит ли солнце, идет ли дождь. Она полностью ушла в себя, отчаянно борясь с собственными демонами, тянувшими ее назад, в мутный мир наркотиков и пьяного угара. Казалось, она не замечала, как в ее жизни то появляются, то исчезают другие люди. — Вкуснотища… Если он способен раздобыть такую фантастическую пиццу, я готова с ним переспать.

Джилли эта мысль почему-то не понравилась. Рэйчел-Энн привыкла менять мужчин, как перчатки. Правда, после возвращения из больницы она ни с кем не встречалась, но все знали, что это лишь временное явление. По крайней мере, Колтрейн был менее опасен, чем прежние приятели Рэйчел-Энн — торговцы наркотиками, наркоманы и алкоголики. Во всяком случае, он не был похож ни на одного из них.

— Это глупая затея, Рэйчел-Энн, — сказала Джилли с притворным равнодушием. — Мне кажется, что он опасен.

В глазах Рэйчел-Энн зажглись озорные огоньки, совсем как в былые времена. Джилли поняла, что неудачно выбрала слова.

— Опасный, красивый, да к тому же приносит пиццу? Да он просто неотразим!

— А ты не поддавайся, — угрюмо предложила Джилли.

Рэйчел-Энн хотя бы не старалась казаться скромницей. Конечно, Колтрейн ее хотел, впрочем, как и большинство мужчин. И он ею интересовался, хотя ни разу не видел. Нетрудно было догадаться, почему.

Все знали, что Рэйчел-Энн была любимицей Джексона Мейера. Честолюбивый человек, вроде Колтрейна, не преминул бы этим воспользоваться. Сын не оправдал надежд Джексона, поэтому логично было предположить, что он с радостью примет толкового и надежного зятя, который со временем унаследует фирму. К тому же Рэйчел-Энн была милой, красивой и совершенно беззащитной. Она легко поддавалась чужому влиянию. Джексон был умелым кукловодом, он годами отрабатывал свой талант на любимой дочери. Джилли убедилась на собственном опыте, что Колтрейн сполна обладал этим даром.

— Буду стараться изо всех сил, чтобы не поддаться искушению, — улыбнулась Рэйчел-Энн. — Так он красив?

— Даже слишком, — проворчала Джилли. — Но я не хочу о нем говорить, и думать тоже не хочу. Если это будет зависеть от меня одной, то ноги его больше не будет в La Casa. Да и пиццу мы можем заказать сами — номер телефона указан на коробке. У меня тоже есть свои слабости, хотя я и скряга.

Рэйчел-Энн вяло улыбнулась. Джилли почувствовала, как от жалости к сестре сжалось сердце.

— Слушай, сестричка, может, поднимемся наверх и посмотрим какой-нибудь допотопный фильм? — предложила она. — Помнишь, как в старые добрые времена? Выберем какую-нибудь бредятину, про любовь, и будем слезы утирать платочком.

— Мне совсем не хочется плакать, — возразила Рэйчел-Энн. — Да и любовь мне не нужна, во всяком случае, сейчас. А бредятины в моей жизни было достаточно, и она меня больше не радует.

Она встала, такая худенькая, хрупкая, полная изящества. Джилли старалась скрыть растущее беспокойство. Она очень боялась за сестру.

— Я могу тебе помочь, милая?

Рэйчел-Энн покачала головой и медленно побрела в сторону дома, словно один из призраков, которых она, по ее словам, часто видела.

Джилли прислонилась спиной к каменной балюстраде и провожала взглядом сестру. В одном Колтрейн был прав — ей нужно отступить, позволить брату и сестре жить самостоятельно. Пускай они ошибаются, но сами справляются с трудностями и продолжают двигаться вперед по тернистой дороге жизни.

Но именно сейчас Рэйчел-Энн была настолько хрупкой и ранимой, что лишь бездушное чудовище могло бросить ее на произвол судьбы.

Привет! Меня зовут Джилли, и я готова решить за вас ваши проблемы! Но у меня сердце разрывается, когда я вижу, что не все могу решить, не все исправить.

Рэйчел-Энн осторожно шла по дому с высоко поднятой головой. Она не смотрела вверх, не смотрела по сторонам, не оглядывалась. Так было безопасней всего. Она никогда не видела их прямо перед собой — только легкое движение в темноте, шепот среди ветра, запах духов или турецкого табака в доме, где никто не курил.