Дом в овраге - страница 26

От крика пришла в себя Лиля и, недоуменно захлопав ресницами, скривила губы, готовая снова разреветься. Она пока не видела мать, но слышала ее душераздирающий крик, и от этого ей становилось еще страшней.

– А вот и я! – прокаркал клоун, появившись внезапно, как чертик из табакерки. В руках он торжественно держал белоснежный торт с вишенкой наверху. – Представление началось, – прошептал он, ставя торт на стол. – И оно будет долгим. Долгим. Очень долгим... Никаких антрактов...

Клоун развернул стул с Лилей так, чтобы она хорошо видела сосну, на которой, извиваясь в судорогах, тряслось тело матери.

– Не хочешь тортика? С ванилью? – откуда-то сверху услышала Лиля писклявый голос клоуна, и свет вокруг нее померк.

Степан Лепетов с трудом продирался сквозь густые заросли. Он и не предполагал, что лес окажется таким громадным. Его дружбаны Игорек и Димка предложили пойти порознь, и он вскоре потерял их из виду. Хотя, если быть до конца честным, он не особенно и хотел этого побега. В итоге вышло как в классике: «Все побежали, и я побежал». Подкоп делался не один день, и так сложилось, что Степана перевели в злосчастную камеру как раз накануне побега.

Здоровенный, высокий, под два метра ростом, Степан Лепетов был на удивление покладистым и уравновешенным парнем, а его простое лицо и наивные синие глаза, которые так восхищали девчонок на воле, и вовсе не вязались с его внушительными габаритами и громадными кулаками. Он вырос в селе, с детства привыкший к тяжелой работе, и в их роду все потомки по мужской линии были огромными, сильными и выносливыми. Мать рассказывала, что прадед одним ударом кулака мог оглушить или даже убить быка.

Он был как скала, но эта скала была спокойной и добродушной и не причиняла никому вреда. Степан и оказался-то в зоне по глупому стечению обстоятельств. Глупому, но роковому.

Как-то друг Жорка уговорил его пойти на свидание с девчонками. Стеснительный девятнадцатилетний Степан после долгих уговоров согласился. Вечером, после танцев в местном Доме культуры (а какие еще развлечения прикажете искать молодежи в крошечном поселке, где всего одна кафешка на весь колхоз?), к ним пристала какая-то заезжая шпана. Слово за слово, началась драка. Девчонки убежали, а Степан бросился на выручку к Жорке – того уже вовсю мутузили. Наделенный от матушки-природы недюжинной силой, он без труда раскидал нападавших, как вдруг у одного из них в руке блеснул нож. Правда, воспользоваться оружием тот не успел, так как Степан огрел его пудовым кулаком по голове. Одного удара оказалось достаточным, чтобы парень отправился на тот свет, здоровья он был хилого, как потом пояснили эксперты. Хулиган – на кладбище, а Степан – прямиком в зону на два года за превышение пределов необходимой обороны.

Из положенного срока он отсидел полгода и мучительно скучал по дому. Когда он бежал вместе с сокамерниками, им двигала лишь одна цель – мама. Родная мамка, он так по ней скучает! То, что своими действиями он совершает еще одно преступление, Степана в тот момент как-то мало заботило. Это он осознал только сейчас и теперь отчаянно искал дорогу обратно в колонию. Но тщетно, никакого просвета среди высоченных деревьев не было и в помине, он бродил по этому лесу вторые сутки, дико проголодался и продрог. Ночью он пытался уснуть, спрятавшись за полусгнившим деревом, наломав себе вместо постели еловых веток, но сильно замерз и решил идти дальше. Он хотел лишь одного – выйти к людям.

Около четырех утра он наткнулся на куст ежевики и, царапая руки, обглодал его полностью. Однако ягоды не утолили его голод, а лишь раздразнили аппетит, и Степан брел дальше, спотыкаясь на каждом шагу.

Скоро он увидел, как впереди среди ветвей мелькнули какие-то цветные ленточки. И еще ему показалось, что оттуда доносятся странные звуки. Вроде какая-то медленная музыка. Степан убыстрил шаг, раздвигая руками ветки, и скоро очутился на странной полянке.

Он застыл на месте, раскрыв от изумления рот. Такое впечатление, что здесь недавно был цирк-шапито. На ветвях разноцветные гирлянды, воздушные шары и мишура, вся трава в блестках конфетти. Источником мелодичной музыки был видавший виды магнитофон «Филипс», подвешенный на сучок дерева. Посреди поляны стоял небольшой раскладной стол, а рядом на стуле... маленькая девочка, и Степан не поверил своим глазам – она была связана! Парень переменился в лице и, не раздумывая, кинулся к ребенку. Упав на колени, он стал разматывать скотч, которым была привязана кроха. Она что-то тихо проговорила, не открывая глаз. Степан обратил внимание, что ее губы в нескольких местах были прокушены до крови. Неожиданно ему показалось, что откуда-то из-за кустов доносится что-то похожее на храп, но он решил, что ему почудилось.