Дом вампира и другие сочинения - страница 65

. Гаррис настаивает, что, по крайней мере, однажды, согласно признанию, которое ему сделал сам Дуглас, Оскар приобщил Бози к практике, которую обозначают по-латыни даже в медицинских учебниках. Может быть, это правда, может, неправда. Морально и психологически это не имеет большого значения. К тому же Гаррис не всегда правдив. Он часто прибегает к тому, что Уайльд называл искусством лжи, «как искусство, наука и светское развлечение». Когда во время одной из наших последних бесед я повторил его [Гарриса] утверждение Дугласу, тот промолчал, ни подтвердив, ни опровергнув «обвинение».

Близкие отношения того или иного рода между двумя мужчинами длились в течение нескольких лет. По словам Дугласа, они прервались еще до суда над Уайльдом и никогда не возобновлялись после его освобождения. В это я готов поверить, учитывая ухудшение физического состояния Уайльда после двух лет в британской тюрьме.

Существует один момент, который Бози не смог внятно объяснить, а именно, почему Уайльд не бежал из Англии до суда. Британское правительство намеренно тянуло с ордером на его арест. И Бернард Шоу, и Фрэнк Гаррис неоднократно рассказывали во всеуслышание и повторяли мне, как они тщетно пытались убедить Уайльда покинуть Британию на время, пока скандал не утихнет. У Гарриса была наготове яхта, чтобы переправить Оскара во Францию. Однако Оскар настаивал на том, чтобы досмотреть спектакль до конца. Было ли его решение принято по желанию Бози, крайне самоуверенного и испытывавшего непреодолимое желание унизить своего злобного отца? Была ли это бравада со стороны самого Уайльда? Было ли это результатом нервного истощения, парализовавшего его волю? Все эти факторы могли присутствовать, однако объяснение лежит в другом. Чувство нравственности Уайльда сыграло с ним злую шутку. Моралист, «суперэго» по Фрейду, в подсознании жаждал наказания. Уайльд был своим собственным палачом.

История суда над Уайльдом и его изгнания слишком хорошо известна, чтобы ее требовалось пересказывать. В тюрьме его сознание упивалось раскаянием. Но так ли было необходимо включать Прекрасного Принца в список безжалостных обвинений, которые он предъявлял самому себе? В конце концов, путем логических заключений Уайльд возложил основную вину за свое падение на Бози. Кто знает, какую роль сыграл Роберт Росс в том, чтобы настроить Уайльда против его «милого мальчика» после девяти месяцев, проведенных в тюрьме?

Формально «De profundis» было письмом, которое Оскар адресовал Бози и доверил Россу. Последний его так и не доставил. В течение 11 лет Дуглас ничего не знал о гневных обвинениях, выдвинутых другом против него. Затем в результате судебного иска ранее неопубликованные части «De profundis» появились на свет. Так обнаружилась неожиданная скупость Оскара Уайльда. Со скрупулезностью профессионального бухгалтера он перечисляет каждый пенни, потраченный на Бози. Каждый ужин, каждый подарок, каким бы пустяковым он ни был, включен в этот скаредный подсчет. Однако в то время Дуглас был двадцатилетним юношей со скудным содержанием. Уайльд был гораздо старше и получал значительный доход от своих пьес. Должен ли джентльмен выставлять счет любимому человеку за каждый цветок, который он подарил, за каждую трапезу? Лучше бы эти части «De profundis» никогда не были написаны. Они не делают чести ни Уайльду, ни его юному протеже. Однако через три недели после освобождения, несмотря на брюзжание Росса и протесты жены, Уайльд вновь оказался в объятиях любви. Влечение на биохимическом уровне оказалось сильнее осуждения света и противоречивой враждебности со стороны самого Уайльда, которая заставляла его клеветать на свою любовь.

Через несколько лет ситуация изменилась. Дуглас, который получил скромное наследство, неоднократно помогал другу деньгами. Он даже убедил свою мать, маркизу Куинсберри, оказать помощь Уайльду. Дуглас сумел обратить милую пожилую леди в католицизм, когда той было 78 лет. Она всегда любила Бози. Я помню, как много лет назад мы с женой были гостями у нее на ужине, и как пожилая, но еще полная жизни вдова следила за Бози восхищенным взглядом. Тем не менее, она угрожала лишить Бози денег, если тот продолжит жить с Уайльдом после его освобождения из ада британской тюрьмы. Жена Оскара, Констанс, также угрожала лишить Уайльда скудного содержания, которое она ему выделяла. Это заставило двух друзей на время расстаться, однако ничто не могло их разлучить. Они встречались вновь и вновь, невзирая на все запреты. Несмотря на жертвы, которые Бози приносил ради Уайльда, тот, уже стоя на краю могилы, писал истеричные письма друзьям, обвиняя Бози в бессердечии и скупости.