Дон умер, да здравствует Дон! - страница 17

Он медленно подошел к кровати. Ее глаза продолжали следить за его лицом, в то время, как она опускала простыню ниже груди.

Ее груди были полнее, чем он предполагал, а маленькие соски вызывали желание.

— Пожалуйста… — ее голос был просительным. — Пожалуйста…

Он сел на кровать и взял ее грудь в руки. Она была тяжелая и твердая.

Руби обхватила его шею обнаженными руками. Она была сильнее, чем казалась. Ее рот нашел рот Диморра. Она стонала, когда он овладел ею. Стонала и даже бесконтрольно закричала в момент экстаза.

Потом она плотно прижалась к нему, все ее тело дрожало, а лицо было в слезах.

— Не надо, — прошептал он, пальцами вытирая ей слезы.

— Этого никогда не было прежде, — плакала она. — Никогда… Я думала, что я холодная…

Гордость и тепло охватили его. Он ласково гладил ее. Через минуту она уже спала на его руке.

Он лег, глядя на нее. Раньше он всегда чувствовал себя усталым и сонным, и никогда не чувствовал себя таким сильным и живым. Он знал, что должен реагировать на все это, как старый человек, но не чувствовал этого. Он вспомнил мысли, которые беспокоили его во время похорон Паоло Регалбуто. Мысли, что ему осталось не так много лет, и что эти годы должны быть приятными для него.

Удовольствие ни от жены, конечно, и не от дочерей, которые могут доставлять одни неприятности. А сына у него нет, чтобы передать ему дело.

Но сейчас, лежа в постели с девушкой, понял, что он еще мужчина, что он может еще иметь сына. Есть еще время. Направление его мыслей испугало его. Он освободился от руки Руби. Она не проснулась. Диморра прошел в ванную, взял полотенце. Вытираясь, смотрел на себя в зеркало и был удовлетворен своим видом. Он выглядел лет на пятнадцать моложе.

Руби лежала на животе, когда он вернулся из ванной. Он стоял и смотрел на нее. Красивая спина и красивый изгиб ног. Желание снова проснулось в нем и это удивило его. Уже давно он не желал этого более одного раза за ночь.

Он провел рукой по ee ягодицам. Глаза ее открылись.

Она подняла голову с подушки и посмотрела на него через плечо.

— Еще… — прошептала она сонно. — Пожалуйста, сэр, я хочу еще. — Она попыталась приподняться, но его нажим на ягодицы усилился. Она, задыхаясь, перевернулась.

Ее губы покусывали его грудь, ее язык шевелился.

— Не надо, — прошептал он, поворачивая ее лицо к себе.

— Но я хочу, — простонала она. — Я так сильно люблю тебя.

Он перевернул ее на спину и набросился на нее.

Старым человеком он себя не чувствовал. Он понял, что никогда в жизни не чувствовал себя таким сильным.

Лонго Верда чувствовал усталость, когда вышел из здания. Он не хотел делать этого, но он нуждался в деньгах. Теперь он их имел, но еще не достаточно. Ему нужно было больше денег. Неудачи в игре сильно отразились на его состоянии и он жаждал восстановить его.

Если бы не это, он никогда бы не сделал того, что сделал в Нью-Йорке со Спада. Это была прогулка по краю собственной могилы.

Было темно, когда он вышел из здания. Улица была пуста, за исключением «бьюика», стоявшего на обочине. Он остановился, когда увидел, кто сидел в машине. За рулем сидел Френки Регалбуто, а рядом с ним сидел Тони Фарго. Лонго подавил желание бежать. Если они знают, он конченный человек. Если же они не знают, то это вызовет подозрения.

Он заставил себя подойти к машине и улыбнуться.

— Привет, Тони. Как дела, Френки?

— Сожалею, Арнольдо, — сказал Тони и вынул короткоствольный револьвер.

Верда непрерывно смотрел на темное отверстие револьвера. Услышал ужасно громкий звук выстрела. Его тело упало на тротуар, а голова свесилась в канаву.

Тони вышел из машины, вставил револьвер в его ухо, выстрелил еще раз, а потом сел в машину и закрыл дверцу. Френки быстро включил мотор…

Самолет из Рима развернулся над океаном и вывернул к нью-йоркскому аэропорту имени Кеннеди. Френки Регалбуто отстегнул привязной ремень, когда погасло табло и закурил сигарету. В первом классе самолета кроме него было три пассажира: пожилые люди. Это был долгий и скучный полет, но Френки об этом не думал. У него было достаточно дум и без этого.

Большая часть их была приятна. За пять недель, прошедших со дня смерти отца, Френки значительно возмужал. Он мог действовать наравне со всеми, и все это чувствовали. Последние три недели в Европе дали ему основание считать, что он действовал как опытный мужчина, а не мальчишка.