Дополнительные занятия - страница 2
Вот что я делаю, чем занимаюсь уже пять лет с тех пор, как в жадной, потной схватке окончила Северо-Западный со степенью в сфере коммуникации. Я путешествую из города в город, из школы в школу, работая несколько месяцев, чтобы поставить сказочное представление с кучей восхитительных детишек. Затем грим стирается, двери в аудиторию закрываются, а я получаю не очень приличную зарплату и дружеский разговор: «Спасибо, мы позвоним, если снова будем нуждаться в вас». Ничего постоянного.
Что, честно говоря, немного больно. В двадцать восемь лет я нахожусь в том возрасте, когда быть рыжей женщиной, скачущей по стране с чемоданом и преподающей уроки, размноженные на ксероксе накануне, уже не так привлекательно. Я бы с удовольствием осела на одном месте, устроилась на постоянную работу в прекрасную начальную школу и счастливо проживала жизнь, показывая детям чудесные радости любительского театра. Я имею в виду, это то, для чего я пошла в университет. То, для чего училась.
Пока Арчи делает три круга вокруг скалы, а затем, с безумным щенячьим восторгом, писает на неё, я думаю о том, чтобы взять моего маленького портативного песика и вернуться к родителям. Это будет в лучшем случае трудно, но, учитывая то, чем занимаются мои предки ... ну, давайте просто скажем, что постановка подростковой версии «Волос» выглядит совершенно консервативно.
Арчи поднимает в воздух маленький носик, усиленно принюхиваясь к чему-то. Затем бросается вперед, поднимая облако пыли и тявкая головой с отвисшими ушами. Я устремляюсь за ним, а потом останавливаюсь. Потому что слышу что-то впереди - кричащий мужской голос, и, черт меня возьми, если он не звучит так, словно у него неприятности.
— Дерьмо! Дерьмо! Подожди! — кричит он. Я срываюсь с места, картинки героической спасательной операции врываются в мой разум. Во мне может быть пять футов>2 и волосы как у Рональда Макдональда, но у меня сердце гриффиндорца. Я была на Поттерморе>3. Мне это знакомо.
Я поворачиваю на дорогу и оказываюсь лицом к ... ну, не к лицу, но лицом к спине высокого мужчины с рукой у уха. На футболке след пота в форме V на спине, и простите, что заметила, но это очень хорошая спина. Уверена, я могу рассмотреть каждый конкретный мускул. Он похож на потное изваяние Донателло.
— Вы в порядке? — спрашиваю я, оббегая вокруг, чтобы посмотреть на него. По тому, как он поднес руку к уху, бедный человек может страдать от разорванной барабанной перепонки. Или, вы знаете ... у него гарнитура. И он орёт на кого-то.
— Кен, ты несерьёзно. Как Доу-Джонс может быть таким низким на открытии? — нахмурив брови, спрашивает он. Происходит нечто невероятное. Он высокий, настолько высокий, что не замечает меня. С другой стороны, большинство людей нормального роста, кажется, не замечают меня - я всего лишь имбирный хоббит.
— Простите. Думала у вас приступ, — снова говорю я прямо здесь, на уровне его пупка. Божечки мой, а этот мужчина высокий. И когда солнце начинает подниматься над каньоном, я замечаю, что высокий можно истолковать как горячий. Фактически, он ...
А затем скулит Арчи. Я оборачиваюсь и вижу его на дне каньона, защищающего свою скромную добродетель опороченную бульмастифом. Эта собака, слюнявая, красивая собака с большими глазами, вероятно, не кастрирована и претендует на свою территорию, как собачий Джон Макклейн, спускающийся вниз по Якатоми Плаза. Если бы Якатоми-Плаза была моей собакой.
— Эй! Отойди от Арчи! Фууу! — кричу я, махая руками на слюнявого дружка. Он смотрит на меня, челюсть открывается, слюни текут, и издаёт довольный лай. Лай такой громкий, он, вероятно, может и оглушить, как четырёхчасовой концерт U2. Но стоит ему увидеть меня, как он отпрыгивает от моей маленькой дворняги и направляется прямиком ко мне.
Это любовь с первого слюнявого взгляда. Я смеюсь, когда он сбивает меня с ног и начинает одаривать мокрыми, неряшливыми поцелуями. Его хвост виляет туда-сюда и из вида, который открывается мне с моей позиции... да, этому парню действительно стоит выпотрошить свои шарики. Но кто я такая, чтобы сердиться на такого прекрасного малыша?