Дорасти до неба - страница 17

Но все рано или поздно кончается. Наталья Федоровна глянула на часы, поднялась и жестко так постановила:

— Все, девки, кончай перекур, пора работать.

Сразу все зашевелились, засуетились, принялись убирать со стола, а я подхватила скопом все чашки и отправилась их мыть в дамскую комнату. А на обратном пути меня перехватили девчонки из снабжения. Вот тут все окончательно встало на свои места. Ну да, я видела, что наш главбух давно всем поперек горла стоит — ну кроме самого высокого начальства, понятно. Но почему-то все не то боялись, не то стеснялись, не то воспитание не позволяло поставить козла на место. А тут я такая вся в белом плаще на белой кобыле, раз — и победила мерзкую тварь. И тут же стала героиней дня, удостоилась быть принятой в узких кругах вроде нашего утреннего чаепития. А девчонки — не иначе, как решили и скинулись еще в пятницу — задарили мне громадную, грамм на двести, швейцарскую шоколадину. Горькую, с орехами — прям, как я люблю. И откуда только вызнали? Я расцвела, девчонок заспасибкала. Ну в самом деле, я на такой шоколад обычно только облизывалась. А потом, уже после работы, по дороге на тренировку, задумалась: почему люди терпят вот такое с собой обращение? Ведь даже пожаловаться боятся, даже словечка против не скажут. А если бы не я? Так бы и сносили все заскоки этого недоманьяка? Тоже мне, нашли тараканище!

Настроение принялось потихоньку падать, но до конца упасть не успело, потому, что я добрела, наконец, до подвальчика, а там меня перехватил Сан Саныч. С самым загадочным видом он увлек меня к себе в кондейку, усадил за стол напротив себя, налил полкружки своего фирменного чаю, и жестом фокусника достал из ящика стола толстую тетрадь в клеенчатом переплете.

С первого взгляда было видно, что тетрадь старая. Об этом говорили пожелтелые страницы, размахрившиеся края, загнутые, а местами и оборванные уголки. Но лишь только я открыла первую страницу, то обнаружила, что тетрадь не просто старая, а очень старая. Записи в ней шли ровным четким шрифтом со всевозможными завитушками и росчерками. Красиво, конечно, но бесполезно. В том смысле, что кроме сомнительной эстетики никакого смысла я в них не увидела. Но был еще один момент: среди завитушек и прочих кандибоберов присутствовали все эти дореволюционные и ныне забытые буковки: яти, ижицы, фиты, ну и так далее.

Я перелистнула наугад несколько страниц, не вчитываясь в текст. И мне попался интересный рисунок: изображенная контуром человеческая фигура с размещенными внутри точками.

— Это что, индуизм? Чакры? — спросила я у тренера. Про чакры я была наслышана и начитана. А что? Интернет под рукой. Было бы желание — можно достать любую информацию.

— Не, Кнопка не попала!

Саныч явно был доволен моим промахом.

— Тогда сдаюсь, даже гадать не буду.

— Ну вот что ты за человек?

Тренер сделал вид, что обиделся.

— Я приготовил тебе такое, а ты!

Я задрала лапки кверху.

— Признаю свою ошибку, лежачего не бьют. Рассказывайте уже, не томите.

— Ладно, ладно, так и быть.

Саныч сменил гнев на милость.

— Ты кинушку про Шаолинь видела?

— Какую? Их же целая куча.

— Да ту, предпоследнюю, где супермастера дрались типа внутренней типа энергией.

Я напрягла память. Что-то такое смутно припоминалось. Да у китайцев вообще полно сюжетов, где монах с воплем "х-ха!" тычет в сторону противника открытой ладонью, а тот улетает за десять метров, размазывается в тонкий блин о стену и по этой стене тихонько стекает в щель под плинтусом. Чтобы не устраивать уточнения на полчаса, кивнула.

— Ну так вот, в этой тетрадке как раз и описана методика управления внутренней энергией и техника удара с выбросом Ци.

— А Ци — это что? — сыграла я дурочку.

— А это, как раз, та самая внутренняя энергия. Про гимнастику Цигун, надеюсь, слышала?

— Угу.

— Ну так вот, Цигун — это как раз управление этой самой Ци.

— Ну… понятно, — сдалась я. — А для чего мне это нужно?

— Как для чего? — возмутился Саныч. — Ты мой рассказ про импульс помнишь?

— Еще бы!

— И ты ведь сама понимаешь, что по технике взяла от меня максимум, я тебе большего дать не смогу.