Дорога через Сокольники - страница 4
В л а с о в. Профессор Никадимов, я и доктор Конягина.
Щ е г л о в. Что делают остальные? Бездельничают?
В л а с о в. Остальные?
Щ е г л о в. Профессор Танеев, например?
К о н я г и н а. Танеев оказался путаником. Десять лет назад мы сняли его с кафедры и разгромили всю его группу.
Щ е г л о в. А что он перепутал?
К о н я г и н а. Разве вы не помните? Он однажды назвал ваше толкование «принципа четности» вздорным.
Щ е г л о в. Не помню. Может быть, оно действительно было вздорным?
К о н я г и н а. Вы осмеливаетесь?.. (Спохватилась.) Простите, о себе?
Щ е г л о в. Осмеливаюсь. Вы меня тоже снимете с кафедры?.. Чего же вы ждете? Ведите меня в институт!
В л а с о в (поспешно). Может быть, закончим раньше с музеем?.. Если бы вы согласились подождать еще немного, мы прислали бы вам наше последнее издание — энциклопедию. Прошу вас!..
Щ е г л о в. Энциклопедия? Очень любопытно. Тащите же ее сюда! (Скрывается в библиотеке.)
Власов, Конягина и Никадимов, растерянные и подавленные, остаются в салоне.
В л а с о в. Вы убедились?
К о н я г и н а. Дело плохо!
В л а с о в. Как объяснить людям? Какое впечатление произведет это на молодежь?
К о н я г и н а. А юбилейные издания? Два тома воспоминаний подписаны в печать только вчера. Куда их теперь?
Н и к а д и м о в. Но он, кажется, всем доволен. Ему все нравится.
В л а с о в. Еще бы!
К о н я г и н а. Надо было прямо спросить его: откуда он взялся?
В л а с о в. Как-то неловко было спрашивать при первой же встрече — человек он или плод воображения.
Н и к а д и м о в. Надо сообщить в Академию наук! В газеты! И вообще по инстанциям!
В л а с о в. Сообщить? Что сообщить?.. Если мы сами еще не знаем, как это называется?..
Н и к а д и м о в. Что вы так смотрите на меня? Я не факир, способный вызывать духов!
В л а с о в. Мы еще вернемся к вашей роли во всей этой некрасивой истории, Никадим Никадимович!
Н и к а д и м о в (струхнул). Я не хотел, честное слово! Ну, признаю, допустил ошибку. Я не знал раньше за собой ничего подобного.
К о н я г и н а. Все вы знали! Вы сами говорили, что с вами всегда что-нибудь случается.
Н и к а д и м о в. Это не я говорил, а студенты! После Павлова и Сеченова я на первом месте в мире по количеству анекдотов, которые обо мне рассказывают.
К о н я г и н а. Это не оправдание!
В л а с о в. Факт возмутительный!
Н и к а д и м о в. Но этого просто не может быть!
В л а с о в. Эту фразу я уже повторил про себя сто раз. Можете и дальше повторять ее, как заклинание.
Н и к а д и м о в. Вы сами говорили — галлюцинация!
В л а с о в. Да, но я не слышал, чтобы кто-нибудь устраивал общественные просмотры своих галлюцинаций.
Из библиотеки доносится кашель Щеглова и нетерпеливое: «Я жду!» В вестибюле слышны голоса. Тревога нарастает.
Н и к а д и м о в. Сюда могут войти…
В л а с о в. Надо что-то предпринять!..
Конягина, Власов и Никадимов переглядываются. «Идея ключа» носится в воздухе, но никто из троих не решается ее первый высказать. Наконец Конягина решительно поворачивается к Власову.
К о н я г и н а. Дайте ключ! (Направляется к двери в библиотеку.)
Н и к а д и м о в. Что вы хотите делать?
К о н я г и н а. Вам лучше помолчать!
Поворот ключа. Дверь в библиотеку заперта. Общий вздох облегчения.
В л а с о в. Что ж, в подобных обстоятельствах…
К о н я г и н а. Нам надо прийти в себя. Пока мы не найдем достойного объяснения этому факту, никто, кроме нас троих, ничего не должен знать. Ступайте, обдумайте, что делать дальше. Я посторожу, чтобы никто не вошел в библиотеку.
Н и к а д и м о в (хватается за голову). Мы совсем забыли про Вишнякова. По утрам он работает здесь, в библиотеке.
В л а с о в. Ну, раньше двенадцати этот шалопай не явится. Товарищ ведет себя возмутительно!
Н и к а д и м о в. Будьте снисходительны, Сергей Романович. Это все от молодости. В довершение ко всему, у него — несчастная любовь.
Власов и Никадимов поспешно удаляются. Конягина некоторое время расхаживает по комнате. Прислушивается к тому, что творится за дверью.
Входит В и ш н я к о в с потертым, набитым до отказа портфелем в руках.
К о н я г и н а. Добрый день! Ты куда идешь, Вишняков?