Дорога домой - страница 13
Чем дальше, тем сильнее мне становилось не по себе, и желание держаться ближе к Фаусту, а еще лучше вцепиться в него руками и ногами все возрастало.
– А ничего так лесок, – заключила Стаська, обведя взглядом кривое трухлявое дерево, выеденное изнутри, которое непонятно каким образом все еще держалось вертикально.
– Стась, отойди оттуда, – попросила я, резонно опасаясь, что это деревце вот-вот рухнет.
Сестричка скривилась, но послушалась.
– Трусиха, – буркнула мелкая и, насупившись, поплелась следом.
А лес становился все необычнее. Землю скрывали огромные папоротники, лианы обвивали уже практически все деревья, свисали вниз гибкими змеями, стелились по земле в поисках новой опоры, за которую можно было бы зацепиться. Я благоразумно все их перешагивала, Стаська же время от времени пинала ногами толстые стебли, за что удостаивалась косых взглядов блондина.
Дальше на пути нарисовались не пойми откуда взявшиеся валуны. Огромные, гладкие, с северной стороны поросшие мхом и лишайником.
Фауст эти камни старательно обходил стороной, сестричка же…
– Ух ты, какой цветок! – и вприпрыжку понеслась к ближайшему валуну, на котором обнаружились крупные розовые цветы с белой, почти что светящейся в полумраке леса каймой. Цветы были красивые, чем-то напоминали водные лилии, только лепестки мясистые, пушистенькие, со множеством коротеньких ворсинок, к которым так и тянуло прикоснуться. Я уже сделала шаг вперед, собираясь догнать сестру, как услышала резкий окрик.
– Стася, не трогай! – рявкнул феникс, и мелкая застыла с протянутой рукой.
– Почему? – обиженно протянула девчонка, у которой, считай, только что отобрали потенциальную игрушку.
– Это большая жирянка. Если не желаешь получить кислотный ожог, лучше не трогай, – пояснил пернатый, и Стаська тут же опасливо отдернула ручку от манящего розового цветка.
Вот тебе и красота. Хищная и опасная. Для кого-то смертельно. Как пояснил позже феникс, на эти мясистые лепестки обычно прилипают всякие жучки, ну и там же и разлагаются, питая своим соком растение. Еще по дороге феникс показал нам пару мухоловок и растение под названием «рыбий пузырь». Тоже хищное и очень опасное, причем не только для насекомых, но и мелких птичек, которые порой в этот пузырь попадаются.
Короче, нам дали наглядно убедиться, что в этом лесу стоит быть начеку. А мне еще подумалось: «Если тут растения такие хищные, то какие же тут животные? И что будет, если мы на кого-нибудь наткнемся?» Надеюсь, Фауст сумеет нас защитить. Иначе бы он не рискнул нас сюда привести, ведь так?
Возможность убедиться в способностях феникса появилась довольно скоро. Мы петляли меж деревьев, стараясь не цепляться за лианы, как перед нами открылся довольно обширный перелесок. Широкий, просторный. Я уже обрадовалась, что наконец пойдем с комфортом – жуть как надоело пробираться через заросли.
Но Фауст вдруг резко остановился. Присел на корточки и сорвал с земли тонкий сероватый стебелек, пропустил его меж пальцев, и тот пеплом рассыпался в руках.
– Стойте тут, – скомандовал феникс и сделал несколько шагов вперед. Мы с сестрой послушно замерли, во все глаза следя за нашим проводником.
Мужчина вновь опустился к земле и перетер в руках какое-то растение. Послышались негромкие ругательства.
– Уходим отсюда, – раздраженно выплюнул Фауст, вернувшись обратно. – Придется сделать крюк.
– Почему? – поинтересовалась я и немного загрустила – возвращаться в дремучие заросли совсем не хотелось.
– Там проходит зона обитания василиска. Видела, как стебелек прахом рассыпался? От дыхания василиска никнут травы и иссушаются деревья. – Я оглянулась назад, к перелеску, и обнаружила, что там и правда много сухих деревьев. Темных, безжизненных, тянувших крючковатые сухие ветки к небу.
– А от взгляда каменеет все живое? – опасливо спросила Стаська.
– Нуу. Это скорее миф. Да и дело не во взгляде, а во вредных испарениях, что исходят от его кожи. Они иссушают. И если находиться достаточно близко или, того хуже, прикоснуться, то ничего хорошего точно не выйдет.
В общем, крюк нам пришлось сделать внушительный. Фауст постоянно трогал траву, изучал деревья и даже принюхивался, выбирая дорогу. Настоящий следопыт, ей-богу. Хотя не исключено, что он и впрямь этому обучался. Да и все же это его родной мир. Должен же он в нем ориентироваться.