Дорога домой - страница 2

– У Стаськи сандалии удобные. А у меня не обувь, а черт знает что! – оправдалась перед блондином и ухватилась за услужливо подставленный локоть. Обида обидой, но отказываться от поддержки глупо.

В итоге спустилась я без травм, и даже Фауст сдержался и ни разу не обозвал меня коровой или еще кем-нибудь обидным. Вот никак не пойму, что с ним за фигня творится? То язвит по поводу и без, то строит из себя идеал галантности и доброжелательности. Из крайности в крайность.

В общем, как и обещал блондин, спустившись с пригорка, мы оказались в саду. Яблоневом. Ровные ряды посадок, тоненькие гибкие стволы и раскидистые кроны с наливающимися соком краснобокими плодами. И все было бы хорошо, если бы вожделенные плоды не висели так высоко. Нижние ветки были то ли обобраны, то ли попросту не плодоносили. А до верхних фиг дотянешься. Хотя… Кое-кто ведь летать умеет.

– Фаааауст, – просяще глянула на феникса, явно намекая на то, что тут требуется его участие.

– Дааа? – игриво протянул блондин, явно не собираясь кидаться на помощь.

– Яблоко достань! – рявкнула, не сдержавшись.

– С удовольствием! – во все тридцать два зуба улыбнулся этот пакостник и, вместо того чтобы подняться к верхушке дерева, с силой ударил ногой по стволу.

Пришлось срочно прикрыть голову руками, потому что сверху прямо-таки целый яблоневый град посыпался. Но избежать повторения судьбы Ньютона, к сожалению, не удалось. Одно яблочко таки съездило мне по лбу, и в этот самый момент в голову пришла гениальная мысль, как бы поизвращеннее убить одного блондинистого пакостника.

– Прибью! – зашипела я на Фауста, потирая ушибленное место.

– Что, сильно больно? – притворно удивился этот засранец и даже с места не двинулся, когда я бросилась к нему и со злости стукнула кулаком по плечу.

Правда, второй раз он себя ударить не дал. Перехватил руку и с силой сжал запястье. Я не растерялась и пнула его ногой по коленке.

– Да прекрати драться! – взвыл мужчина, мгновенно ослабив хват и согнувшись к ушибленному колену. Кажется, как раз по коленной чашечке попала. Ну, пусть скажет спасибо, что не между ног целилась. – Я же не специально…

– Думать надо!

– Так ты ж яблок просила.

– Так я думала, ты за ними слетаешь. А ты… Одним словом – дебил! – сгоряча окрестила феникса.

– Это я-то дебил? – возмутился Фауст, и колено у него болеть сразу перестало.

– Уммм, сладенькие! – нам на зависть протянула Стаська, вгрызаясь в наливной бочок. – Да вы не отвлекайтесь, не отвлекайтесь. Мне больше достанется.

Перемирие между мной и пернатым было достигнуто мгновенно. Зов живота попросту оказался сильнее. Да и сестрица так аппетитно хрустела, что я плюнула на разборки с Фаустом и схватила с земли первое попавшееся яблоко. Отерла его рукавом и вонзила зубы в сочную мякоть. И правда, сладкое, спелое. Совсем голод, конечно, не утолит, но хотя бы приглушит.

– Вооот вы где! А я думаю, куда запропастились, – вдруг раздалось жизнерадостное, и мы синхронно обернулись, чтобы узреть спускающегося с пригорка Тревура. – Яблочками балуемся?

– Как видишь. Да только одной травой сыт не будешь. Съестного чего прихватил? – тут же задал главный вопрос феникс.

– Обижаааешь, – покачал головой гремлин и поставил перед нами накрытую белым полотенчиком корзинку.

Яблоки тут же были выброшены за ненадобностью, а все внимание сосредоточилось на лакомствах, выуживаемых Фаустом из корзины.

Тревур с явной иронией смотрел, как мы со Стаськой бросаемся на вареную колбасу и жадно заталкиваем ее в рот, закусывая свежими овощами и еще теплым хлебом с хрустящей корочкой. Фауст в этом плане оказался более сдержанным. Феникса хватило даже на то, чтобы эту колбасу порезать. Тоненькими колечками. И сыр еще, и вареную картошечку с пылу с жару.

– Ну вы и оголодали, – с легким смешком прокомментировал наше поведение рыжий гремлин. А я заметила, что когда он вот так, как сейчас, широко улыбается, в уголках глаз собираются мелкие морщинки.

– Ну а что ты хотел? – мгновенно подключился к беседе Фауст, разумеется, не оставивший наше поведение без внимания. Он как раз укладывал колечки колбасы на хлеб и укрывал их сверху тонким ломтиком сыра. – Они же настоящие леди, потомственные графини.