Дорога из роз - страница 36

— Ты его единственный сын?

— Да, отец возлагал на меня большие надежды. А я, сволочь неблагодарная, их не оправдал.

— Он не имел права требовать от тебя, чтобы ты защищал виновного человека… А в чем обвиняли приятеля твоего отца?

— В убийстве, — коротко сказал Рич, закидывая в рот порцию картошки.

— И что с этим человеком случилось потом?

— Он не захотел сидеть в тюрьме и застрелился у себя в кабинете, когда за ним пришли с ордером на арест.

Пола ахнула и прикрыла рот ладонями, глядя на Рича большими испуганными глазами.

— Какой ужас…

Рич равнодушно пожал плечами. Внутри него все кипело и клокотало, но он не подавал виду.

Да, единственное, в чем он винил себя, так это в смерти того человека. Отказавшись его защищать, Рич обрек преступника на преждевременную смерть. Впрочем, виновный все равно понес бы наказание. Рич был уверен, что ни за что не сумел бы его выгородить. Однако тогда отец похлопал бы его по плечу и сказал, мол, ты сделал все, что мог, сынок… А не орал бы: «Вон из моего дома, иуда!».

— А когда умерла твоя мать? — вдруг спросила Пола.

— Мама? — Рич поднял брови. — А кто тебе сказал, что она умерла?

— Но… я думала, что… — Пола запнулась. — Ты ничего про нее не говорил. Я решила, что у тебя нет матери.

— Есть. — Рич невесело усмехнулся. — Однако она никогда не имела права голоса в нашей семье. Отец все решал за нее.

— И ты с ней не общаешься?

— Иногда мы созваниваемся. Когда она решается нарушить правила. Это происходит только два раза в году: в мой день рождения и в Рождество. Отец, разумеется, не знает, что мама поддерживает со мной связь. А знал бы — наверняка запретил.

— Тяжело быть сиротой при живых родителях, — посочувствовала Пола.

— Я привык, — сухо ответил Рич. — Ну а ты общаешься со своими родителями? Держу пари, что нет. Ты и словом о них не обмолвилась.

— Они никогда особенно не интересовались моей судьбой. Вот с моим братом родители общаются регулярно. А я всего лишь неразумная дочь. Со мной можно не считаться. Выдали меня замуж и забыли.

Рич неожиданно рассмеялся.

— Ну и предки у нас! Врагу не пожелаешь. Забудем о них, как они о нас забыли. Мы, в конце концов, взрослые люди и у нас своя жизнь. Расскажи-ка лучше, почему ты такая грустная сегодня.

— Сочувствую твоим бедам, — улыбнулась Пола.

— Врешь, — спокойно сказал он. — Я же по глазам вижу: что-то произошло.

— С мужем поссорилась. В очередной раз.

— Сегодня?

— Нет, вчера.

— И в чем причина?

— Я же говорила: он не понимает меня, а я его.

— Твой муж говорит по-китайски, а ты по-французски?

— Ты же знаешь, что я не полиглот. — Пола заказала пятую кружку пива.

— Тогда в чем причина непонимания?

— Наверное, мы друг другу надоели. Да и вообще наш брак был просчетом с самого начала.

— Ну так разведись.

Пола покачала головой.

— Не могу. Да и не хочу. Тяжело признавать свои ошибки.

— Тогда заведи любовника и расслабься.

Пола как-то странно посмотрела на него.

— Любовника? Ты думаешь, это панацея от всех бед?

— По крайней мере, ты не будешь чувствовать себя такой одинокой.

Она вскинула голову.

— Я не одинока. И не несчастна. У меня есть друзья, я стараюсь жить в свое удовольствие… Меня все устраивает. И любовник мне не нужен.

— Как скажешь, — миролюбиво произнес он и поднял кружку. — Выпьем за то, чтобы нам не пришлось ни о чем жалеть.

Пола согласно кивнула. Они выпили, потом завели разговор о Люси. Рич, почему-то совершенно не пьяневший, вдохновенно лгал, выдумывая все новые и новые подробности своей «трагедии». Совесть его больше не беспокоила. Ему хотелось говорить, говорить, говорить… Он готов был на все, лишь бы этот вечер никогда не кончался.

— Осторожнее, не упади… Здесь ступенька.

— Я лучше тебя знаю, есть тут ступенька или нет! Я здесь живу… вот уже пять с половиной лет…

— Видно ты совсем не смотрела себе под ноги все эти годы.

— Да нет тут… Ах, и правда ступенька!

— Я же говорил. Теперь вставай, я не удержу тебя.

— Я такая тяжелая?

— Нет, но я пьян, и координация нарушена.

— Это ты-то пьян? Что тогда можно сказать о моем состоянии?

Пола и Рич, поддерживая друг друга, брели по безлюдному парку. Было уже темно, и дорогу освещали лишь желтые фонари. До дома Андерсенов оставалось совсем немного — большая часть пути была пройдена.