Дорога к Храму - страница 10

Я не обиделась. Нельзя обижаться, если тебе указывают на твою же собственную объективную глупость.

– А откуда мне знать? Я не предсказательница и не цыганка, чтобы гадать, что там у тебя за маршрут в голове намечен. Не хочешь говорить – не надо. Я же с мечом у горла не заставляю.

– Я просто не устаю удивляться твоей… э-э… смелости! – продолжал издеваться Вальг.

– Безалаберности, ты хотел сказать? – язвительно поправила я.

– Нет-нет-нет. Именно смелости.

– Так куда мы едем?

– К барону Крамну. Он просил помощи у Гильдии, вот меня и отправили…

– Значит, ты состоишь в Гильдии?

О Гильдии я знала много и не понаслышке. Это что-то вроде союза магов, куда маг вступает добровольно, потом он ей платит некоторый процент от всех заработков и может при случае рассчитывать на ее помощь. Одно время меня тоже пытались заманить в ее ряды, но безуспешно.

– К барону так к барону. Мне, вообще-то, все равно…

Мы помолчали. Лодка все так же скользила вперед, ничуть не нуждаясь в помощи весел. Это уже часов пять. Сильный, зараза, – я бы и трех, пожалуй, не выдержала. Или у него специализация по воде?

– А ты откуда на этой Ветке?Не слышал, чтоб ее особо ведьмы любили.

Я пожала плечами:

– Поэтому и пришла. Хотела отдохнуть недельку в тишине и покое.

– И давно началась эта благословенная неделька?

– Вчера вечером.

Он рассмеялся, качая головой:

– Везучая же ты!

– Везучая, – серьезно согласилась я, ибо, несмотря ни на какие обстоятельства, ведьма не скажет, что она неудачлива.

Неудачливых ведьм не бывает: они попросту не выживают в мире, погибая до восемнадцати лет. А что до некоторых обстоятельств… Мы сами по большей части не знаем, когда нам везет: не упавшая на голову сосулька тоже удача, вот только мы о ней не догадываемся…

– Кстати, уже восьмой час! – Он носил на руке это глупейшее изобретение человека, наивно полагающего, что так он определит время. – Ты давно последний раз ела?

– Вчера вечером, – честно призналась я, даже не подумав, в какой это его приведет ужас.

– Когда?!

– Вчера вечером, – послушно повторила я, не понимая, что же в этом такого кошмарного. – Да ты не бойся: для ведьмы это более чем нормально: я при желании вообще могу биение сердца замедлять, что уж говорить о каких-то биоритмах?

– И он на это не обижается? – Неуверенный кивок куда-то в район моего живота.

– Кто? Организм? Иногда. Но в принципе, если его сильно уж зельями не травить – ничего, живет.

Вздохнув тяжело, Вальг укоризненно покачал головой и вынул из своей сумки пакет сухарей, кусок дырчатого сыра и фляжку с вином.

Остаться без ужина нам не грозило.

Я, нахохлившись, как ворон, сидела на носу лодки и равнодушно смотрела вперед. Вертикальные кошачьи зрачки позволяли видеть в темноте, только вот ничего интересного в поле зрения за последние пять часов не попадало.

У ведьм вообще особые отношения с кошками: кошачья грация, кошачье зрение. При смертельной необходимости, говорят, возможна полная трансформация. Правда, все предложения типа спрыгнуть с крыши Храма – саженей тридцать – и наивно уповать на благополучное приземление на мягкие кошачьи лапки я трусливо отметала, так что этой замечательной способностью не овладела. Да и кто докажет, что это – не выдумки? («ТЫ!» – неизменно радостно заверяли меня коварные провокаторы, взалкавшие поглядеть на мое бесславное падение.) В общем, пока придется довольствоваться кошачьим умением видеть в темноте. Это, во всяком случае, лучше, чем ничего.

Вальг, накрывшись плащом, спал на дне лодки, а хлипкое суденышко все так же невозмутимо рассекало воду вопреки всем законам физики. Это ж какой силой надо обладать, чтобы спящему – поддерживать заклинание?! Ей-богу, я его бояться начинаю…

– Иньярра?

Хм, похоже, не такому уж и спящему…

– Иньярра? Что ты молчишь? Сердишься?

– С чего бы? Нет. Просто устала.

– Тогда иди сюда и ложись. Вдвоем под одним плащом не слишком тепло, но уж точно лучше, чем без него. А если ты боишься, что я… – Он запнулся, несколько смущенно подбирая слова.

– Не боюсь.

Я одним тягучим движением перетекла с носа лодки на корму и скользнула под плащ. К его чести (и моему удивлению… или сожалению…) никаких попыток придвинуться поближе или тем более обнять меня – он не предпринял.