Дорога к любви - страница 15

Теперь это уже невозможно. Он — чужой муж. Поздно спохватилась. Слишком поздно. Сердце Долли болезненно сжалось. Боже, как давно этот мужчина не принадлежал ей! Как она обожала его!

То было волшебное лето. Лето ее восемнадцатилетия. Долли любила доктора Идена Эймоса. И он любил ее. Иден говорил, что она особенная. Никто раньше не позволял ей чувствовать себя красивой и счастливой, радоваться жизни. Иден был самым замечательным человеком, которого она когда-либо знала…

Долли работала в летнем лагере. Однажды один из ее подопечных заболел, и пришлось отвести его в медицинскую часть. Там был Иден. Высокий, красивый, темноволосый. Сердце девушки лихорадочно забилось от гипнотического взгляда серебристо-серых глаз. Внезапно она почувствовала себя неловко и с трудом могла отвечать на вопросы. Ее одежда и голые ноги были перепачканы грязью, а волосы еще не высохли после купания.

Мальчика направили в больницу на обследование, и Долли оставалась с ним до тех пор, пока не приехали его родители. К тому времени ее смена в лагере закончилась, и она собралась ехать домой. У машины встретила молодого врача. Теперь на нем не было белого халата. Он стоял перед ней в изысканном дорогом костюме. Сердце девушки сладостно заныло.

— Вы все еще здесь?

— Я ждала родителей мальчика.

— Вы прирожденный воспитатель.

— У нас одинаковая с врачами обязанность — хорошо обращаться с детьми.

— Умница. Вы говорите по-испански?

— Немного. Я несколько лет учила его в школе. А сейчас я учусь у детей. Они приехали отовсюду: из Мексики, Гватемалы, Гондураса. Они проводят в лагере все лето, потому что их родители слишком заняты, чтобы отвлекаться на детей. — Долли нахмурилась. — Мне очень жаль их.

— Почему?

— Это тяжелая жизнь. Многие из них постоянно скитаются по миру вместе с родителями, потому что у тех нет постоянной работы. Они живут в машинах, в палатках. Им даже нечего рассказать о своем детстве. — Долли смущенно пожала плечами. — Да что я вам рассказываю? Вы и так это знаете.

— Я много слышал об этом и читал, но никогда с этим не сталкивался сам.

Ласковый голос молодого врача затронул какую-то тайную струну в ее душе.

— Все невозможно испытать, не так ли? — мягко спросила Долли.

— Да, невозможно.

Они так и стояли, глядя друг на друга. Девушка нервно перебирала в руке ключи от машины.

— Едете домой?

Долли кивнула.

— Может, посидим где-нибудь? Выпьем кофе. — Иден указал рукой в сторону золотистых арок Макдоналдса.

Это запросто сделанное предложение стало для Долли настоящим сюрпризом. Мужчины, подобные Эймосу, никуда ее не приглашали и даже не смотрели в ее сторону.

— Я… да, с удовольствием, — неловко проговорила девушка и почувствовала, как краска залила ее лицо. — Только к семи мне нужно быть на работе.

Иден удивленно поднял брови.

— А что, разве рабочий день еще не закончился?

— Четыре раза в неделю я работаю еще и в магазине. Всего три часа. Я коплю деньги на колледж.

Они переходили дорогу, и Долли пыталась шире шагать, чтобы не отставать от спутника.

— Вы, похоже, не затрудняете себя обедом? — заключил Иден, открывая перед девушкой дверь закусочной.

— Я действительно не зациклена на еде. Но и не являюсь каким-то исключением. Я в норме.

Но Иден так не считал и заставил ее съесть гамбургер, не обращая внимания ни на какие протесты.

Они сели друг против друга, и Долли стала увлеченно рассказывать о своей работе, планах, о том, что она единственный ребенок в семье и мечтает о большой и дружной семье. Девушка сказала, что ничего не знает о своем отце, что ее мать работает официанткой в ресторане. Внезапно она подумала, что говорит собеседнику о слишком личных вещах и что, должно быть, это его совершенно не интересует. Она смутилась и поспешно встала.

— Мне пора.

Ну почему она сразу открылась перед незнакомым человеком?

Долли села в машину и поехала домой. Она никогда не была открытой и редко доверяла кому-либо подробности своей жизни — скромной и небогатой событиями. Идену наверняка было скучно с ней. Он, скорее всего, просто пожалел ее.

Несколько дней спустя Долли увидела Идена, ожидающего ее у выхода из лагеря.