Дорога короля - страница 19

До чего же восхитительные сюрпризы, подсказки и совпадения преподносит мне жизнь!

И тогда, в номере отеля, до меня наконец дошло – что имела в виду Ольга Кобылянская (а может быть, я сама это увидела, ведь недаром же говорят, чем талантливей текст, тем больше смыслов можно в нем увидеть). Лирник-то этот, печально и негромко певший о том, что такое правда и что обязательно надо ее искать, старик, которого услышал по-настоящему только ребенок, – это и был святой Иоанн. Это и был он. И кто смог, кто захотел, тот его и услышал, кто жаждал, тот его и увидел. Кто мечтал, тот его и понял. Кто спрашивал, тот и услышал ответ.

Вечером поздно, одна в моем номере отеля, сидя на широком подоконнике, наблюдая ночную зимнюю заснеженную уставшую Москву, я тихо пела: «До, ре, ми, фа, соль, ля, си, дооооо…» – что практически означало: «Чтобы слуги твои голосами своими смогли воспеть чудные деяния твои. Очисти грех с наших опороченных уст, святой Иоанн»…

Встретились в Москве с сестрой Таней. С ней и ее дочкой – моей племянницей – мы пошли поужинать в ресторанчик. Не помню, что мы там ели, но приносили нам быстро, на тарелках было много и аппетитно. Правда, запомнилось другое.

Во-первых, девушки все были хотя и кавказские, но при этом крашеные блондинки, невероятно, не по-столичному, а по-домашнему радушные, приветливые и милые. И они не передвигались, не ходили, не плыли – они бегали, носились и летали. И без конца лучезарно улыбались. И ловили наши взгляды. И по первому вопросительному или растерянному движению глаз бежали спрашивать, что надо.

В центре восседал перед синтезатором музыкант с черными мечтательными глазами, немного скучающий и немного утомленный, каким и должен быть ресторанный музыкант. Я бы не обратила на него внимания, ну, докучал бы он какое-то время громким пением, ну, мы поели бы и ушли, так нет же. Все было как я люблю! Пел он, наоборот, совсем негромко, пел – как он думал, или как он хотел бы – на английском, на французском и, конечно, на итальянском.

Благодаря именно ему я упросила своих девочек остаться и заказать еще что-нибудь и послушать этого симпатичного волоокого афериста. Почему афериста? А вот…

Ну, например, исполнял он «Yesterday». И пел примерно вот так:

(Так мои дети, когда маленькими были, пели перед зеркалом со щеткой вместо микрофона в руке.)

Милый какой он был, какой же милый… Меджид его звали. Я немедленно поинтересовалась. И пел он эти песни таким негромким голосом и с таким оторопелым лицом. А за дальним угловым столиком расположился один дяденька, с конторским журналом и старыми раритетными бухгалтерскими счетами, сидел, пил чай, такой толстый, и ножки висят под столом, до пола не достают, в шапке и пиджаке сером. Он делал вид, что работает. Но ничего он не работал, не считал на своих счетах, а слушал и кивал головой в такт музыке и плакал. И все официантки подходили к нему, и заглядывали в лицо, и почтительно что-то спрашивали. И он отмахивался бессильно пухлой ручкой: «Уйди, женщина, ничего не понимаешь».

Я со своим неуемным любопытством, конечно, выспросила у одной из девушек, а кто это там сидит и плачет над чайником с зеленым чаем: слезы же текут по его круглому лицу, и он вытирает их белой матерчатой салфеткой, а они опять текут непроизвольно. В чем дело с этим человеком? И девочка ответила, что это хозяин ресторана Азис. По-русски если перевести – Азис Керимович. А певец Меджид – это его троюродный племянник, Азиса Керимовича.

– И почему он так расстраивается, когда племянник поет? – поинтересовалась я, хотя тоже бы расстроилась, если бы мои дети так ужасно артикулировали иностранные тексты песен: «Феличита! Эм-най-най-най-ры, эм-лай-лай-лай-ры, феличита!»

– Зачем расстраивается, дорогая? – мягко возразила девушка. – Он совсем – нэээт, а наоборот, о-чинь ему нравится, о-чинь! – как его троюродный племянник Меджид играет и поет всемирно известные популярные заграничные песни.

Он, этот Азис Керимович, сидит и думает, наверное, что вот, мальчик из глухого дагестанского аула, где воруют людей для выкупа, где не знают даже, что такое пианино, не говоря уже об электронном синтезаторе, где даже и не предполагают, что в мире есть какие-то другие языки, кроме дагестанского, такой мальчик, его троюродный племянник Меджид научился – сам! – играть на этой сложной музыкальной штуке и петь песни людей с других берегов на их иноземных языках. Такой талантливый этот Меджид, совсем как этот ихний заграничный композитор, которого вчера в кино показывали, Моцарт! Вот, Моцарт почти… Выступает мальчик перед людьми сейчас в центре Москвы и поет песню на французском языке: «Томбэ ля нэжэ, тэне-най-най пасы суаааар…»