Дорога на Порт-Артур - страница 9

Так случилось и сегодня. Но с одним непредвиденным происшествием...

— Слышь, товарищ командир, — Алексей, стоя рядом со мной, хитровато отводит глаза. Гармонь, застегнутая на ремешки, у него под мышкой. — Ты разреши после отбоя малость задержаться. Зинку, понимаешь, проводить надо. На том краю деревни, понимаешь, живет. Боязно одной идти.

Я знаю не хуже Сивкова, где живет Зинка. До того края деревни и всего-то шагов триста. Но уж так и быть, пусть провожает. Может, сегодня старшина роты не придет нас по пяткам считать.

Алексей возвращается ночью. Тихонько разувается у порога, снимает гимнастерку, нащупывает свободное место на полу и ложится.

Но через некоторое время слышу — встает, подходит к печке, шепчет:

— Баба Гаша?

— Чего тебе, полуночник? — Старуха, как и я и еще, наверное, кто-то, не спит.

— У тебя тряпочки какой-нито чистенькой нет?

— А по что тебе она?

— Понимаешь, нос в темноте расцарапал, — Алексей говорит еще тише. — Да и лоб, кажись, тоже рассадил.

— Полно тебе врать. Зинка тебя разукрасила. Ох-хо-хонюшки, один грех с вами.

Баба Гаша, ворча, слезает с печки и уводит незадачливого ухажера в сени.

Едва дверь за ними захлопывается, как Игнат начинает комментировать:

— А ведь она, братцы, здорово Алексею физию разрисовала. Во попал мужик! Хо-хо-хо!

— А ну, тихо, спать всем! — Утихомириваю говорунов и скоро засыпаю.

Троих: Тельного, Сивкова и меня парторг поднимает на рассвете. Поеживаясь от утреннего холодка, выходим на крыльцо, недоуменно смотрим на Кузнецова, но первым спрашивает он:

— Чего это ты, Алексей, весь подорожником облеплен?

— Ночью до ветру ходил да в старый окоп брякнулся.

— А, тогда еще ничего. — Кузнецов гасит на губах хитрую улыбку. — Бывают и у окопов острые ногти... Я вот чего, ребятки поднял вас. Косить умеете?

Мы дружно и утвердительно киваем.

— Тогда порядок. С женщинами да девчатами не только плясать надо, но и помогать им. Давайте-ка до подъема разомнемся, покажем силушку молодецкую. Я еще кое-кого из роты собрал. Айда-те за мной.

Косарем я был заурядным, коса оказалась неотбитой, и уже через несколько минут не только обливался потом, но и отстал от всех. Трава перестояла, местами полегла, шеренга солдат в пятнадцать человек двигалась вперед медленно.

И все-таки к часам девяти утра мы скосили делянку за оврагом, обкосили кустарник вдоль противотанкового рва.

— Не знаем, как и благодарить вас, товарищи бойцы, — Зинка, оставшаяся за бригадира, низко кланяется нам, сверкая фарфоровой белизной мелких зубов. — Может, молочка отведаете? Парное еще...

— За угощение спасибо, Зина, но отдайте это молоко ребятишкам. Вроде подарка от нас. Мы сейчас завтракать пойдем.

Кузнецов вытирает косу пучком травы, бережно прислоняет ее к изодранному осколком стволу березки. — Ты вот что, бригадир, принеси-ка вечерком все косы ко мне в избу. Отобьем их.

— Ох, старшина, миленький, не донесу одна, — Зина притворно вздыхает, — совсем силенок не стало...

— Ай, лукавишь, девка! Есть у тебя силенка, Зина. Мне не веришь, вон у Алексея спроси. Не даст соврать. Правда, Сивков?

Сивков молча втыкает косу черенком в землю и, замечая наши ехидные улыбочки, проходит мимо Зинки, гордо вздернув белобрысую круглую голову на могучей короткой шее и широченных плечах.

— Сивков, — бросает ему вслед Зинка, — так поможешь косы нести, ай нет? А то, гляди, плясать не приду...

Вчера командир роты проверил наше отделение по огневой и тактической подготовке. По «огню» мы получили «удовлетворительно», по тактике «хорошо».

— Слабо, Кочерин, очень слабо, — говорит мне капитан Полонский. — Скажи, когда твои люди наконец научатся стрелять?

— Манукяна и Кремнева подтянем. Таджибаев стал стрелять лучше.

Разговаривая еще о чем-то, капитан и парторг уходят, а меня начинает воспитывать командир взвода. Мы с ним одногодки, но на фронте младший лейтенант еще не был, и война ему кажется точным воплощением уставов, которые он изучал в училище, и ровнехонько вписывается в соответствующие статьи и параграфы.

И когда на занятиях по тактике я говорю своим обучаемым, что в такой-то ситуации нужно делать так-то и так-то, Ядрошников отменяет мои рекомендации, ссылаясь на устав.