Дорога на Рейншедоу - страница 16

– Придурок, – эмоционально пробормотал он, когда машина отъехала. Прислонившись спиной к одной из колонн веранды, он перевёл взгляд с закрытой парадной двери на раскинувшиеся за домом поля, где бывший яблоневый сад ныне сменили молодые виноградники.

Сэм не мог не согласиться с представлениями Алекса о браке – для Нолана это была проигрышная ситуация. Какая бы генетическая комбинация ни требовалась для того, чтобы поддерживать длительные отношения, у Ноланов она отсутствовала, с возможным исключением в виде их старшего брата Марка. Тем не менее, насколько Сэму подсказывал опыт, риск неудачи в семейной жизни перевешивал потенциальную выгоду. Он искренне любил женщин, наслаждался их обществом и проводил чёртову уйму времени в постели с ними. Беда в том, что женщины склонны вовлекать эмоции в секс, что всегда портило отношения. И даже те его подруги, которые утверждали, что разделяют с Сэмом желание простой, ничем не осложнённой связи, в конце концов приходили к мысли о том, что хотят обязательств. Когда становилось ясно, что Сэм не может дать того, что им нужно, они порывали с ним и шли дальше. Так же поступал и Сэм.

К счастью, он никогда не встречал женщину, которая соблазнила бы его пожертвовать свободой. А если бы такое случилось, он точно знал, как поступить: бежать прочь как от огня.

 Дождь усилился, и Люси поспешила в то место, в которое приходила всегда, когда не была уверена, куда ей податься. Её подруги Джастина и Цое Хоффман держали пансион «ночлег и завтрак» в Пятничной Гавани, всего лишь в двух минутах ходьбы от паромного причала в порту. Пансион, названный «Приют художника», был переделанным особняком – с широкими террасами и венецианскими окнами с видом на гладкую вершину горы Бейкер вдали.

Хотя Джастина и Цое были кузинами, они совсем друг на друга не походили. Джастина – стройная и спортивная, из разряда людей, которые любят себя проверять, выясняя, как далеко они смогут проехать на велосипеде, пробежать, проплыть. Даже когда она сидела спокойно, вся её поза казалась воплощением движения. Джастина была неспособна на жеманство или нечестность и шла по жизни в столь бодром состоянии духа, что некоторые люди находили это слегка раздражающим. Сталкиваясь с проблемой, она предпочитала действовать, не рассуждая, иногда даже не успев задуматься о последствиях.

Цое, напротив, взвешивала свои решения так же скрупулёзно, как и ингредиенты для своих блюд. Она ничего не любила больше, чем бродить по открытым рынкам или продуктовым ларькам, выбирая самые лучшие фрукты и овощи, выращенные без применения химических удобрений, закупая банки ягодного варенья, лавандового мёда, горшочки свежевзбитого масла с островных маслобоен. Несмотря на наличие у неё степени по кулинарии, она тем не менее во многом полагалась на своё природное чутьё. Цое любила книги в твёрдых переплётах и классические фильмы и предпочитала писать письма от руки. Она собирала старинные броши, прикалывая их к древнему портновскому манекену у себя в спальне.

После того, как Цое вышла замуж, а через год развелась, она позволила Джастине уговорить себя помогать в содержании пансиона «ночлег и завтрак». Цое всегда работала в ресторанах и пекарнях, и хоть и носилась постоянно с идеей открытия собственного кафе, ответственности за управление и бухгалтерию не хотела. Работа с Джастиной была идеальным решением.

– Мне нравится деловая сторона, – говорила Джастина Люси. – Я не возражаю наводить чистоту, и могу даже починить водопровод, но не стану готовить и ради спасения собственной жизни. А Цое у нас – домашняя богиня.

Это была правда. Цое любила находиться на кухне, где без усилий стряпала сладости вроде банановых маффинов, покрытых инеем из белоснежного сыра маскарпоне, или коричных пирожных к кофе с тающей корочкой из жёлтого сахара, испечённых в металлической форме. Днём она выносила подносы с кофе и сладостями в гостиную. На многоярусной подставке красовались тыквенные печенья, соединённые сливочным сыром, шоколадные кексы – массивные, как пресс-папье, – и открытые пирожки с глянцевыми засахаренными фруктами.