Дороги в горах - страница 13

Феоктиста Антоновна не успела ничего сказать — Иван Александрович сорвал с вешалки фуражку и вышел из дому.

В последние дни Игорь зачастил на Катунь. И каждый раз река встречала его по-разному. Она то сердилась, гнала от себя, то была ко всему безразличной, то ласковой. А сегодня Катунь смеялась. Смеялась молодо, приветливо. От берега до берега на широкой поверхности, залитой щедрым солнцем, — ни ряби, ни единой морщинки. Лишь на самой стремнине протянулась бугристая полоса, напоминая зимнюю дорогу.

Игорь и Колька Белендин сидели на высоком, плоском, как стол, камне. Будто в почетном карауле, замерли за их спиной молодые березки.

Колька задумчиво смотрел на реку.

— Счастливый ты, — сказал он, не глядя на сидящего рядом Игоря.

Игорь резко отличался от Кольки телосложением: более высокий, но тонкий, узкогрудый и немного нескладный, с длинными руками. От солнца тело Игоря не потемнело, не приняло красивого оттенка бронзы, а стало розовым. На груди, шее и спине между лопатками кожа шелушилась, отделяясь тонкой, похожей на папиросную бумагу, пленкой.

— Это почему же я счастливый? — спокойно, даже с оттенком безразличия спросил Игорь, точно разговор шел не о нем, а о ком-то постороннем.

— Сам удивляюсь… Везет, понимаешь, тебе… — Колька будто ненароком покосился вправо на кусты, за которыми купались Клава и Нина с подругами. Девушек не было видно. Лишь цветисто пестрели развешанные на кустах платья да слышались всплески и визг. Громче всех визжала, конечно, Нинка.

Колька бросил в воду гальку. Внизу колыхнулись березки, колыхнулся камень, на котором они сидели.

Колька звучно втянул в себя воздух и положил на колени голову. Вот уже второй месяц он живет у брата Андрея в МТС. Приказом директора его зачислили штурвальным на прицепной комбайн. Да, живет Колька там, готовится к уборке, а сердце здесь, в Шебавине. И как ни крепился Колька, как ни старался не обращать внимания на сердце — не выдержал: отпросился на два дня домой. Отпросился для того, чтобы еще раз увериться в отношении к нему Клавы. Это он организовал сегодня коллективное купание. Хотя лучше было не приезжать, не собираться на реке… Оказалось, все думы о Клаве напрасны. Она предпочитает Игоря. По всему видно. А почему Игорь? Сколько лет они вместе, а этот только приехал…

— Вот поедете в институт… — сказал Колька, поднимая голову.

— Нашел счастье, — удивился Игорь. — Кто же тебе не велит поступать в институт?

— «Не велит, не велит», — рассердился Колька. — Что ты понимаешь? Живешь, как у Христа за пазухой. У меня родители старые. Мать совсем плохая. Бросить, что ли?.. А потом я хочу стать хорошим специалистом… поработать надо. — Колька вдруг оживился, глаза заблестели. — Прикрепили меня к дяде Андросу. Ух, зверь! Учит, понимаешь, с одного взгляда все схватывать. Пятнадцать лет на комбайнах. Трактористом работал, шофером…

— Да… — Игорь не скрывал своего безразличия к рассказу.

А Кольке, очевидно, надоело сидеть на камне. Он встал, потянулся, похлопал себя по груди, по бедрам:

— Прыгнем?

Игорь вздернул плечами:

— Отсюда? Высоко. Под водой могут быть камни. Убьешься.

— «Убьешься…» — презрительно бросил Колька. — Мы отсюда тысячу раз прыгали.

Колька отступил, потом рванулся, мелькнул в воздухе и через секунду ловко ушел в воду. Вынырнул Колька метрах в пятнадцати. Оглянулся на Игоря и крупными саженками поплыл.

Игорь возвращался с реки под вечер, голодный, усталый. Около дома он вспомнил о матери. Рассердится. Весь день не готовился. И вчера почти то же. Нехорошо…

Мать поливала во дворе цветы. Игорь с виноватым видом подошел и взялся за лейку.

— Мама, дай я полью.

Но Феоктиста Антоновна отвела руку с лейкой.

— О чем ты думаешь?

— Я, мама… — пробормотал Игорь, а больше не нашелся, что сказать.

— Извещение из института прислали, а ты…

— Где? — Игорь бросился со всех ног в дом.

— На комоде! — крикнула вдогонку Феоктиста Антоновна.

Игорь читал извещение, когда пришел отец.

— Значит, во второй поток? — он удовлетворенно потер сухие маленькие ладони, подмигнул Игорю. — Вот видишь, вышло, как я говорил…

Ужин проходил в тягостном молчании. Мать напоминала черную грозовую тучу. Она так сердито размешивала чай, что стакан звенел на весь дом. Отец несколько раз бросал на нее умоляющие взгляды, морщился, но ничего не говорил. Игорь тоже молчал, зная, что причиной всему извещение.