Дорогие мои старики Из переписки с родителями в военные годы (1941-1945) - страница 23

Голубчик мой, как же мне больно, что не дошли до тебя все мои остальные письма на Тбилиси. Ведь я думала, что ты дашь распоряжение их пересылать на Москву…

(Наивно для того времени добавляет мать и далее пишет про книгу моих стихов.)

Я рада, что вошли в книгу частично и дорогие мне, так вместе пережитые поэмы. Великое для меня счастье, что большая часть всего писалась при мне.

Люля не знает, как тебя благодарить за заботу, а от тети Вари я получила счастливое письмо, что ты обласкал и согрел ее вниманием. Только мне почему не черкнул из Алма-Аты? Да, еще не написала об очерках, которые не только читала, но и переживала с тобой, лучшие, на мой взгляд, за последнюю поездку — «Дорога», «Краснодар» и «Трое суток». Как я вспомнила Михайлова. Что с ним? Убит? А в последнем, о Смоленщине — как много вложено в облик человека, который говорит «ребеночка не пожалеет». Желаю тебе доброго пути, успехов во всем в новой поездке.

8 марта 1943 года

(От матери)

На днях были согреты и обрадованы твоим ласковым и подробным письмом, вторым по возвращении в Москву. Голубчик мой, будь у меня, как у тебя, стенографистка, сколько бы я написала тебе о своих думах, чувствах и переживаниях. А так — берешь в руки перо, и на тебя наваливается сразу такая масса всего, чем хочется поделиться, и того, что нужно и хочется спросить у тебя, что просто тупеешь от невозможности все это уложить в письмо, да еще такое, которое пройдет в лучшем случае до Москвы десять дней, а когда попадет в твои руки — и вовсе неизвестно. 26-го, только ты кончил читать по радио, я вернулась домой. Очень, очень прошу тебя в будущем делать как в тот раз, когда ты читал «Дороги Смоленщины», — предупредить нас. Ты не понимаешь даже, какая это радость — слышать тебя, а в эти дни еще и знать, что ты на отдыхе.

(Иногда у матери проскальзывало в письмах ложное ощущение, что — раз я в Москве, а не на фронте, то я на отдыхе. Между тем как реально все-таки больше отдыха, пожалуй, бывало в каких-то обстоятельствах на фронте, при передвижениях, переездах, — чем в Москве, когда разом скапливались все неоконченные работы. Далее мать перечисляет письма и открытки, которые она мне послала, пока я был дважды на Южном и один раз на Кавказском фронте, и просит:)

Сообщи, что из всего этого получил и на который день приходят в Москву срочные телеграммы и заказные письма? Что за новое лицо у тебя с длинными усами, так и хочется сделать подпись под фото в «Красной звезде» — часть такого-то первой ворвалась в город. Появился задор, что-то вроде самолюбования и горделивого удивления на себя со стороны — а вот он я! Ты все видел и впитал в себя. Что же касается Смоленщины, то если письмо после выступления по радио дошло, то ты мог убедиться, что сердце матери не обманывает. Я мысленно провожала тебя из студии, куда мы заезжали вместе в доброе старое время, пересекала с тобой Страстную площадь, по которой столько езжено на машине и хожено пешком. На углу знакомое кафе, где мы встречались, и рукой подать до театра Ленинского комсомола, и трамвай тут же, которые иногда доезжали до твоей квартиры на Зубовской, где был так хорош Алешка и где прошел тот отрезок жизни, на протяжении которого создавались «Ледовое побоище», «Суворов» и «История одной любви», и дальше, дальше распутывается клубок, не хватит сил и места продолжать.

Как хорошо, что у тебя такая милая домоправительница, мне и Лиля, и тетя Варя писали, что она очень о тебе заботится. Привет ей мой материнский и спасибо за заботы. Только что выступала Рита Алигер [6], я уже писала тебе. Как она, по-моему, выросла. «Зоя» местами потрясает. Мне хотелось ей написать даже. Как ее ребенок? Пошли ей от меня привет. И куда подевался Шура Раскин [7], нигде о нем не слышно. Про Мориса говорят очень хорошо. Миша Матусовский [8] имеет связь с местной «Звездой». От папы и меня большой привет Жене Долматовскому. Мне не вполне понятно об орденах. Видимо, нелегко ему пришлось тогда. Где его семья и как они? Володе Дыховичному привет и его милой сестре. Зельма мне писал как-то, я ответила ему открыткой. О Кармене не только знаю, но и глубоко его уважаю за его работу и поведение.