Дорогое сердце - страница 5

— Возможно… Когда нет выбора, приходится соглашаться, — хмуро ответил Кейси.

— Что значит «нет выбора»? Я же вас не заставляю этого делать. Вы сами сюда пришли, добровольно. Можете отказаться.

— Уговорил, делай меня дальтоником.

Снова послышался шелест игл.

— Отлично, отлично. Воспроизвожу поперечнополосатую мышечную ткань для вашего сердечка… Готово, как новенькое, — бормотал себе под нос инопланетянин.

— Что, сердце готово уже? — обрадовался Кейси.

— Нет, только мышечная ткань. На остальное придется еще наскрести. Кстати, какой уровень кислорода вы готовы себе оставить?

— Что значит «какой»? Весь, какой летает в воздухе, — не понял старик.

— Не получится. Для того чтобы наполнить кровью ваше будущее сердце, мне придется сократить общий уровень вашей крови во всем теле. А ее и так осталось немного, после того как я ее прочистил. Если газообмен в паренхиме будет слишком высок, а крови будет мало, возникнет перенасыщение кислородом. Рекомендую вам понизить уровень поглощаемого кислорода до сорока процентов.

— Делай, — обреченно разрешил Кейси.

— Сразу предупрежу, что теперь ваш средний суточный сон будет занимать около семнадцати часов. Придется с этим смириться. Согласитесь, все же это лучше, чем смерть?

Кейси согласился. Теперь он понял, почему его супруга стала такой вялой и сонной после трансформации. Он считал, что это временное явление. Что скоро все пройдет…

— Дальше, придется вас оставить без вкусовых ощущений. По-другому никак. Из сенсорных вкусовых хеморецепторов я воспроизведу мезодерму для сердца. В этом даже есть какой-то плюс. Представляете, сколько денег вы сможете сэкономить на продуктах питания? Вам же не будет разницы, что есть: крупу или мясо! Здорово же!

— Обалдеть можно… На барбекю теперь буду брать рулоны туалетной бумаги и, хорошенько подкоптив их, буду хрустеть, — мрачно вообразил старик. — Ладно, забирай мой вкус.

— Ах, если бы вы только видели сейчас свое новое сердечко. Пальчики оближешь! Та-а-а-акс… Дальше мы немного убавим нейронные импульсы в мозге, ослабив импульсы обоняния, осязания и частично слуха. Готово! Теперь вы полноценный человек, правда, без репродуктивных способностей. Ваш биологический возраст составляет… эм… двадцать шесть лет и три месяца.

— Я остался еще большим инвалидом, чем был раньше, — грустно подметил Кейси.

— Напрасно вы так говорите. С виду вы вполне здоровый и привлекательный молодой человек, — подбадривал старика годокс. — Разве не это главное в человеческом мире?

— В том-то и дело, что только с виду. Я и раньше подозревал, что вы все тут жулики, поэтому и не хотел сюда идти. Жена заставила… Это что получается, теперь мне не важно, какого цвета у меня гардероб, не важно, курю ли я хорошие сигареты или же свой носок? Это жалкая подделка жизни…

— Вы здоровы. Живите долго и счастливо, пока снова не придете к нам, лет через сорок.

— Я не хочу такой жизни. Я хочу курить ароматный табак и загибаться в приступах кашля. Пить алкоголь и трястись с похмелья. Я хочу после моей смерти видеть, что меня несут именно в красном гробу. Хочу, чтобы поев шашлыка, я мучился изжогой. Хочу чувствовать запах волос Линды. Знаешь, она много лет использует один и тот же шампунь с лесными травами… Я не хочу такой жизни, жизни тусклого человека с красивой оболочкой. Цена за новое сердце оказалась слишком велика для меня. Знаешь что, верни мне мои морщины, рак, грыжу и геморрой… Я хочу быть прежним.

— Простите, но у вас не было геморроя, — поправил годокс.

— Недоработка… Возвращай все как было. Пойду домой зарабатывать его. В наш развитой век даже как-то не солидно не иметь его.

Его голое красивое тело снова затянуло в кокон.

Старик вышел из кабинета.

Увидев своего супруга прежним, Линда заплакала.

Он подошел к жене и прижал ее мокрое лицо к своей груди.

— Какой же ты глупый… какой глупый, — повторяла она, постоянно всхлипывая и стуча кулачком по его чахлой груди.

— Не грусти, лисенок. Все будет хорошо, — успокаивал ее Кейси, поглаживая трясущейся рукой ее волосы.

— Теперь нам придется расстаться. Я же тебе говорила, что мне не нужен старик… Тем более что ты прекрасно знаешь, как я боюсь покойников.