Дороже всех наград - страница 41

Келзи скинула халатик, который ей дали надеть поверх купальника, и кто-то — она даже не заметила кто — подхватил его, прежде чем он успел коснуться земли. Затем Келзи поправила тонкие тесемки купальника.

Тейт сам выбирал для нее купальный костюм. Кремовые и медные полосы тянулись наискосок снизу вверх, подобно мазкам кисти художника. В этом купальнике Келзи выглядела особенно стройной, у нее был плоский живот, как у инструктора по аэробике, и длинные красивые ноги. Она старалась не думать о том, что в вырезе виднеется впадинка между грудей и вообще купальник скроен как раз так, чтобы дразнить воображение зрителей.

Прежде чем сесть в красную машину, Келзи оглянулась вокруг в поисках Тейта. Они оба были очень заняты последнее время. Сегодня утром она видела его лишь мельком и то издалека. Сейчас Келзи чувствовала, что ей просто необходима поддержка Тейта. Пусть хотя бы кивнет ей. Ведь это благодаря ему Келзи находится сейчас здесь. И ей хотелось разделить с ним этот момент. Понять, что он, как и она, готов к следующему шагу, когда кусочек кинопленки сделает ее известной на всю страну.

Келзи прикрыла глаза рукой от солнца и только тут увидела Тейта. Он, как обычно, стоял за камерами с таким видом, словно тропическое солнце создано лишь для того, чтобы у него выгорели волосы, а гавайский ветерок — чтобы трепать его рубашку. В этот момент Тейт выглядел очень загадочным и далеким.

Проходя мимо машины, Марстон постучал по ней костяшками пальцев и сказал:

— Давай, детка. Постарайся!

Келзи, улыбнувшись, опустилась на нагревшееся под солнцем кожаное сиденье. Сама не понимая почему, видимо от волнения, она принялась вдруг зачем-то поправлять зеркало заднего вида.

— Молодец, Келзи, — сказал Кобб. — Ты уже уловила общую линию. Я хочу, чтобы ты снимала полотенце очень медленно и соблазнительно. Просто отпусти его и дай ему упасть самому. — Кобб сдвинул очки вниз, чтобы заглянуть в глаза Келзи. — Оно должно упасть как драпировка, скрывающая статую ценой миллион долларов. А потом проведи рукой по волосам, словно ты предлагаешь Марстону присмотреться к ним повнимательнее. Ты должна гипнотизировать его, обещать неземные наслаждения. И позволь мне сказать тебе… — Кобб засмеялся, поправил очки и отошел от машины. — Он будет просто безмозглым идиотом, если откажется от такой возможности. Нам надо, чтобы аудитория не сводила с тебя глаз, их надо захватить, заинтриговать. Они должны сгорать от любопытства, гадать, что произойдет между вами к концу тридцатисекундного ролика, а потом они должны захотеть узнать, что будет дальше.

Келзи повернула ключ в замке зажигания, и машина ожила, мотор приятно заурчал, словно желая убедить ее в том, что все в порядке, что у нее все прекрасно получится.

Келзи не знала, что камера начала работать в тот самый момент, когда Кобб отошел от нее. Машина тронулась с места, Келзи подняла голову и прижалась спиной к сиденью, легонько давя ногой на педаль газа. Машина двигалась очень медленно, просто тихонько ползла по песку.

Затем Келзи нажала на тормоз, и машина резко остановилась. Келзи качнуло вперед, а тюрбан развязался, превратившись в бесформенную кучу ткани у нее на голове. Прямо перед ней, возле правого крыла, стоял Дэниел Марстон в ярко-зеленых плавках, возвышаясь на фоне океана, подобно крепости. Он сделал глубокий вздох, отчего грудь его расширилась до невероятных размеров, и серф выглядел на его могучем плече просто игрушкой. Легкий ветерок раздувал его волосы, лицо Дэниела расплылось в улыбке.

— Ну что? — спросил он. — Как водичка?

Келзи даже не подозревала, что на нее направлена камера, она просто решила помочь Дэниелу репетировать сцену. Девушка подняла брови, отвечая на взгляд Марстона. Выражение ее лица стало вдруг чопорным, кончиком языка Келзи нервно облизала губы.

— Вода мокрая, — с вызовом произнесла она. — Очень, очень мокрая. Просто кошмарно мокрая. — Келзи начала медленно снимать с головы полотенце. Пальцы ее погрузились в волосы. Келзи знала, что ее руки никогда еще не выглядели так красиво, это были руки, о которых мечтал любой мужчина, представляя, как они ласкают его в течение долгой ночи, полной страсти.