Доржи, сын Банзара - страница 4
Меткие сравнения, оригинальные метафоры, свежие эпитеты, как другие изобразительные средства, придают роману своеобразную художественную прелесть и неповторимый национальный колорит.
Доржи смотрит на мир широко открытыми глазами, стараясь проникнуть во все тайны жизни, облечь все видимое в конкретные, зримые картины. Вечернее небо напоминает ему шелковую шубу Датора, расшитую украшениями — звездами. Темные облака у самого края степи — точь-в-точь соболья оторочка… А луна в жидких облаках — как щит батора.
Создателя чудесных русских стихов и сказок — А. С. Пушкина — Доржи сравнивает с близким ему улигершином. Мальчик знает, что Пушкин живет в далеком городе Петербурге, «который, наверно, еще больше Кяхты», носит русский халат. У него, как у Борхонока, седая борода, в руках — маленький желтый хур. Доржи слышит его голос, видит богатыря, скачущего на хулэге — сказочном скакуне. Мальчику видится и ученый кот, который ходит и ходит на золотой цепочке вокруг высокой сосны, рассказывает сказки, поет песни.
Роман Ч. Цыдендамбаева «Доржи, сын Банзара», словно узорами, ярко расцвечен пословицами и поговорками. Народно-поэтическая речь органически вошла в повествовательную ткань произведения, образовав удивительный художественный сплав, радующий читателя своей красотой и свежестью. Так, например, размышления Доржи о трудностях запоминания загадок неожиданно заканчиваются меткой пословицей: «Загадка — как плохо пришитая пуговица: оторвалась, упала в степи и попробуй ее найти». В другой раз, с удивлением наблюдая за игрой русского мальчика на «треугольном хуре с железными струнами — балалайке», он заметил, что «рука музы» канта — как белая птица, которая попала в сети из серебристых нитей, не может вырваться и звонко хлопает крыльями».
Роман Ч. Цыдендамбаева «Доржи, сын Банзара» в самой своей основе явление национальное, но в нем вместе с тем явственно ощутима связь с горьковскими традициями в литературе. Пытливый ум Доржи, его светлые стремления к знаниям, неустанные поиски настоящих книг, возвышающих человека, зажигающих в нем огонь смелости, ненависть к насильникам и угнетателям, любовь к простым труженикам, во многом роднят его с Алешей Пешковым.
Мальчик Доржи ненавидит улусного богатея Мархансая, искренне сожалеет, что он не сказочный батор и не может по заслугам наказать этого злого и алчного притеснителя и обидчика простых людей. Мальчик мечтает о той поре, когда он поставит в степном просторе большую белую юрту, созовет туда всех лучших людей улуса: любимую мать, дядю Хэшэгтэ, Мунко-бабая[6] — и будет жить с ними хорошей, дружной жизнью. «Дядя Эрдэмтэ разрисует юрту узорами… Дядя Еши будет по вечерам играть на хуре, Борхонок — каждый день рассказывать улигеры».
Доржи, как и Алеша, ненавидит «свинцовые мерзости» жизни и страстно мечтает отдать все силы ума и сердца умному, талантливому народу, задавленному царизмом.
«Несмотря на историческую отдаленность, — сказал о произведении Ч. Цыдендамбаева известный советский писатель Ю. Либединский, — мы воспринимаем роман «Доржи, сын Банзара» с тем большим волнением, с каким воспринимаешь книгу современную, по-настоящему художественную»[7].
Критик Вера Смирнова, говоря о выдающихся произведениях эпического плана в национальных литературах, широко и правдиво отражающих прошлую жизнь народов советского Востока, называет их народоведческими[8].
«К таким народоведческим книгам, — утверждает критик, — относятся, несомненно, и исторические романы-биографии, как «Доржи, сын Банзара» Цыдендамбаева, как эпопея об Абае Мухтара Ауэзова»[9].
Роман Чимита Цыдендамбаева, переведенный на русский язык и дважды изданный московским издательством «Советский писатель», был тепло встречен широкими кругами советских читателей.
Закончив книгу о детстве Доржи, автор тотчас же приступил к работе над второй частью трилогии, посвященной казанскому периоду жизни будущего ученого.
Между первой и второй частями романа-эпопеи писатель опубликовал небольшой сборник рассказов «Новый дом», выдержавший уже несколько изданий. Поэт и романист в новой книге выступил как мастер короткого рассказа, тонкого и поэтичного, с большим внутренним смыслом.