Достать соседа [СИ] - страница 11

На одной стене был изображен лежащий во всей красе Стас, глаза которого смотрели так, что, казалось, проникали в самую душу. Его поза застывшего хищника внушала опасения. Каждый рельеф мышц словно играл, особенно, когда на стену падали блики из окна, в которое проникали солнечные лучи. Он лежал, казалось, в расслабленной позе, на боку, подперев голову одной рукой, а вторая была призывно вытянута, маня и подзывая. Хотелось подойти и…

А что, собственно, «и»? Надо стряхнуть наваждение, но у меня это не получалось, и я продолжал рассматривать портрет вальяжно раскинувшегося парня. Одна нога согнута в колене, вторая лежала прямо, все его хозяйство с гордо стоящим, немаленького размера членом, выставлено на обозрение. От пупка вела дорожка черных волос. Сам не знаю, почему никак не мог оторвать взгляда от этой картины, к тому же глаза на лице нарисованного Стаса не отпускали, завлекая в какой-то плен. Это был проникновенный, пронизывающий взгляд удава, который заманивает в свои сети кролика. С огромным трудом мне удалось оторваться от него и глянуть вокруг.

Чтобы увидеть, что на двух других стенах… Я зажмурился, потер глаза, открыл, увиденное не исчезло. Там висели огромные картины, почти на полстены, и выполнены они были настолько реалистично, так переданы краски, само изображение, что создавалось ощущение, будто вот сейчас нарисованные персонажи сойдут с холста.

Снова Стас, но в компании со мной. Но это же… Да как он посмел?! Каждый изгиб тела, каждая поза просто вопила о чувственности и страсти, капельки пота на телах, открытые в немом крике или стоне рты… Меня прошиб холодный пот. Все было настолько правдоподобно передано, что я почувствовал волнение где-то внутри.

— Это… Это… Что такое?! — некультурно тыкая пальцем в эти художества, закричал я, готовый в любую минуту накинуться на превзошедшего себя в своей мести соседа. Теперь-то мне стало ясно, почему рабочие так быстро ретировались, кому ж понравится такое?

— Это? — невинно хлопая глазами, склонив голову набок и рассматривая картины, переспросил Стас, я кивнул. — Ах, это! — всплеснул он руками. — Так это то, чем мы вскоре займемся, и, заметь, испытаем все позы в действии.

От возмущения я едва не поперхнулся, смотря то на откровенную «Камасутру» в нашем с соседом исполнении, то на него самого. Этот нахал, стоял, откровенно разглядывая меня, и чуть ли не раздевал глазами, в которых горел плотоядный огонь. Мне даже на миг стало страшно. Догадки подтвердились, он, получается, действительно гей. Но я-то тут причем?

— Неужели тебе не понравилось? — почему-то шепотом спросил Стас, кивком головы показывая на, как уже стало ясно, свои художества, и мой взгляд помимо воли опять вернулся к изображениям. Стал детально их разглядывать.

На одной картине я сидел на Стасе спиной к нему, голова откинута назад, глаза приоткрыты, губы искривлены, одна закушена, лоб и тело покрыты испариной, тело выгибается, по-видимому, пытаясь глубже насадиться на член. Сам же Стас, обхватив одной рукой поперек груди, а другая лежала на моих бедрах, с такой нежностью и чувственностью смотрел на нарисованного меня, что все мое естество охватило волнение.

На второй картине уже Стас стоял, оперевшись о стену руками, голова была повернута так, что отчетливо было видно его лицо, затуманенный взгляд, руки, сжатые в кулаки, будто он пытается сжать и смять стену, каждая мышца, каждый мускул был напряжен, а я находился позади него, обхватив за бедра и наблюдая за тем, как мой член входит в парня.

На третьей картине двое стояли обнявшись, прижимаясь друг к другу. Создавалось ощущение, что ни одна сила не способна оторвать их друг от друга, они были как одно неделимое целое. Нега, спокойствие, умиротворение, чувственность… На губах обоих удовлетворенные улыбки, взгляды обращены друг на друга, в них было столько радости, столько нежности.

Что самое интересное, никакой пошлости в картинах не было, только нежность и чувственность, которыми, казалось, даже пропиталась вся комната. Мои ноги подкосились, но сильные руки Стаса успели меня подхватить.