Довмонтов меч - страница 9

Поначалу псковичи с новгородцами его жалели. Да и как было не жалеть. Когда самонадеянный и горделивый брат Александра Невского Андрей Переяславский поднял мятеж против Орды и Батыевы полчища, руководимые воеводой Неврюем по прозвищу Храбрый, снова обрушились на Русь, грабя или сжигая всё, что стояло у них на дороге, тысячами уводя в полон русских людей, убита была татарами и супруга Ярослава Ярославича, а дети тоже попали в плен. Ярослав Ярославич сидел тогда князем в Твери, и княжество его не избегло разорения. Сам Андрей Переяславский, толкнувший русские княжества на эти бедствия, потеряв всё, бежал в Новгород, только новгородцы его не приняли. Тогда он укрылся во Пскове и жил здесь на странном положении — без чести, без имени, дожидаясь жены. Псков был последним местом, где он мог спасти свою жизнь от татарской расправы. Псковичи терпели его, зная, чем рискуют сами.

Но беда тогда пришла с другой стороны. К городу в который уж раз подступили немецкие рыцари. Князь Андрей, брат доблестного Александра Невского, униженный, потерявший всё — почёт, дружину, власть, — глухо пьянствовал в те дни, когда все мужи псковские отражали внезапное нашествие. Положение спас новгородский полк. Узнав, что он идёт на подмогу, рыцари поспешили убраться. Освободил и князь Андрей от себя их город — бежал дальше, в Швецию.

В Новгороде в то время княжил молодой сын Александра Невского, Василий. Псковский и новгородский полки под его водительством хорошо наказали немецких рыцарей, разбив их в окрестностях Наровы. В те месяцы сам Александр Невский смирял гнев Орды на русичей, ему удалось восстановить мир и покой, так что люди, прятавшиеся в лесах многие дни, стали возвращаться в дома. Живи и радуйся жизни, но нет — теперь забаламутил другой брат, Ярослав Ярославич. Рассорился с жителями Твери и переехал во Псков. Псковичам было неудобно отказать ему во княжении — всё же брат самого Александра Невского. Однако от его княжения остался лишь стыд. Ничего путного не сделав для города, он решил стать заодно и князем новгородским. Наобещал жителям всяческих вольностей, те поддались на его уговоры и объявили своим князем.

Каково же это было узнать Александру Ярославичу?! Огорчившись от неверности тех, кого он столько раз защищал, Александр Невский с дружиной отправился к Новгороду. Узнав об этом, взбалмошный брат его Ярослав Ярославич немедленно сбежал.

И вот он-то скоро после смерти Александра Невского сделался великим князем.

Пусть Александр простил его, когда Ярослав во всём повинился, пусть снова отдал ему в удел Тверь, но, кроме как со стыдом, псковичи не вспоминали тот год.

Димка наконец пришёл в себя, и из горячечных его слов степенной посадник понял, что вместо достойной встречи литовского князя добавилось Пскову новое несчастье. Если верить тому, что он рассказал, получалось, что какой-то шалый отряд рыцарей, которые и в самом деле постоянно забредали на Псковскую землю пожечь да пограбить — хотя сколько уж договоров было писано между их магистрами и Псковом с Новгородом, — наткнулся именно на группу встречающих бояр с малой дружиной, захватил на постое в деревне и повёл вместе с деревенскими жителями неизвестно куда.

Хотя чего уж там неизвестного: не пройдёт и месяца, как оттуда явятся гонцы с предложением о выкупе. И если лучшие люди угодили в плен к разбойникам рыцарям, то уж рыцари возьмут с города свою долю серебра. И конечно, дознаются, что и сын посадника среди пленных. Тут всё вместе — и отцовская боль, и позор, и семейное оскудение.

И теперь надо снова думать, кого послать навстречу литовскому князю.

— Лихие времена, на своей земле, а без дружины дальше посада и не выйти, — сказал с тяжким вздохом воевода, когда посадник всё ему пересказал. — Но за сына ты не терзайся, сына мы выкупим. А может, кого послать вдогон? Я бы и сам пошёл, да нельзя оголять город.

Посадник хотел было сказать ещё об одной боязни: как бы Довмонтовы молодцы, идя одни через Псковскую землю, тоже не наделали бы где беды. Но удержался, а только спросил: — Будем кого нового посылать им навстречу? Надо бы.