Дождь в полынной пустоши - страница 6

«Трусил и трясся, сучий потрох!» — единая, но не объединяющая мысль. Цену Оттону аф Лашу знали оба.

— Я выполнял свой долг.

— Перед кем? Король Редр три года как мертв. Унгрия больше не самостоятельна. Не суверенна.

— И только поэтому мне следовало оставить рубежи без охраны и присоединиться к Оттону? Помогать отлавливать мятежных шатиленов[12], не желающих признавать его права? А потом поддерживать за локоток, шлепать королевскую печать на смертные приговоры?

— Под каким углом смотреть, марк[13], — тон и обращение Эйгера изменились. — Фактически шатилены выступили не против Оттона, а против короля Моффета. Улавливаешь разницу? Сидя у себя в берлоге, ты упустил три важных момента. Унгрия теперь жалкая провинция Великого королевства Эгль… Все отдано на откуп Оттону аф Лашу… Тебя не ахти, как жаловали при прежнем дворе…

«Дикарь, каких поискать,» — это между слов…

— …а сейчас и подавно не пожалуют.

— Скажи мне неизвестное!

— Сколько одинаковых песчинок в часах на столе?

— О чем ты?

— Так сколько?

— Все!

— Ошибаешься. Практически не одной. А сколько таких на берегу Взморья?

— Откуда я знаю?

— Одна из сотен миллионов.

— Ты безумен, поп?

— Не более остальные. Твой сын… Я найду замену.

— Мне? Замену? Моего? Сына?

— Не тебе. Оттону. Предъявишь его, как предъявляют золото, доказать платежеспособность. Ведь кредиторам неважно откуда деньги. Одолжены, накоплены или украдены. Они есть и этого достаточно.

— Предлагаешь подлог? Обман?

— А есть ли выбор? Тебе не доверят служить. А твой наследник не сможет служить по известным причинам. Пока пфальца сдерживает собственное слово. Оттон подтвердил все договоры с гербами[14], заключенные покойным королем. И твой в том числе. В котором прописано одно важное условие… Он и наследник… С тобой все ясно. Остается Колин аф Поллак. У Оттона очередь из поддержавших его, кому обязан титулом и положением. Он не настолько глуп растерять тех, кто поднимут за него меч, тех, кто укрепят его щит, и тех, кто продадут ему свою верность. Сторонников надо поощрить. Похвальная привычка для правителя. Как думаешь, упустит пфальц возможность облагодетельствовать одного из своих дружков? Он заберет у тебя фьеф, марк. Скорее, чем ты можешь представить.

— Я не мог бросить границу, — упирался Куцепалый.

— Повторяешься. Оттону плевать на границы Унгрии и на то, что в них заключено. А вот на что не плевать, у него под боком практически бесхозный Мюнц. Сто тысяч акров девственных лесов и лугов. Он бы захапал прямо сейчас. Но есть небольшая проблема. Колин аф Поллак, который по договору сменит отца. Должен. Марка не аллод. Её дают служить. Нет службы, нет кормления. Хороший меч найдет себе работу, но не за всякую расчет землицей. А у тебя жена и двое дочерей… Их надо выдавать замуж.

Можно презирать тринитария, растеребившего душевную рану, можно выгнать взашей, но это не отменит его правоты. Не пропади Колин на охоте, отслужил бы положенный срок и тогда Мюнц перешел в разряд аллодов, а так… Марка перейдет к другому.

— Сейчас Оттону отказаться от подтвержденных им обязательств, значит снова вызвать только-только задавленный мятеж. Но он вывернется.

— Есть еще Моффет.

— Не стал бы на то слишком рассчитывать. Король, не смотря на поражение в последней войне, игры с Суэксом и жмурки с Анхальтом, всецело устремлен за восток. Восток это свободное от цивилизации пространство. Это отменные пашни и будущие крестьянские наделы. Это новые шатилинии и фьефы. Это выход к новым торговым путям. К морю наконец! Восток перспективен. Что ему полунищая Унгрия? Братты не такая головная боль, потерять Моффету покой и сон. Для этого у него прикормлен Лаш, которому он даже сохранил королевские регалии. — Эйгер сделал шаг вперед. — В конце концов, варвары будут жечь ваши дома, и уводить в плен ваших людей. Будет литься ваша кровь. Моффету достаточно — Унгрия выплатила издержки на присоединение к Эглю и налоги, положенные в казну королевства. И устраивает — будет исправно платить впредь.

— Уходи, — сдерживал клокочущую ярость Куцепалый.

— Я понимаю…, — поклонился Эйгер. Не добившись видимого успеха, он отнюдь не впал в уныние. Маркграф еще не прочувствовал все нюансы ситуации в которую его загнала жизнь.