Дожить до дембеля - страница 4

Через несколько минут Никольский дошел до каменного уступа на склоне ложбины и поднял левую руку. Ефрейтор остановился. Карцев тоже. Никольский быстро и бесшумно, как кошка, вскарабкался почти до верха уступа, на миг приподнялся, бросил взгляд вперед и, спустившись чуть ниже, призывно махнул рукой Карцеву. Карцев, страшно волнуясь, чрезмерно аккуратно добрался до Никольского.

— Смотрите, как удачно, — вполголоса сказал Никольский. — Как будто специально на этой плеши куст прилепился, чтобы вы за ним спрятались. Бандюгу видите?

Карцев осторожно выглянул из-за куста. Впереди, почти на самом верху противоположного склона, четко вырисовывалась человеческая фигура.

— Снимите его, как только мы со Степой начнем пальбу по батарее, минут через пять. Автомат поставьте на одиночный огонь, цельтесь в голову. Постарайтесь шлепнуть с первого выстрела, а то потом с ним хлопот не оберешься. Когда убедитесь, что он не опасен, подходите к нам, только осторожно. Вопросы есть?

— Поправку делать на разреженность воздуха? — спросил Карцев шепотом.

— Не надо. Поправка нужна при дальности свыше четырехсот метров, —  Никольский ободряюще улыбнулся. — Ну, мы пойдем. Желаю успеха!

— И вам тоже! — торопливо ответил Карцев внезапно осипшим голосом.

Никольский исчез. Карцеву вдруг резко захотелось курить. Он глянул на свою цель и почувствовал в себе злобу на эту безликую фигуру, от которой он должен был сейчас прятаться. Пристроив на камнях автомат, Карцев стал ждать, чувствуя, как с каждой томительно-длинной минутой руки, лицо и тело все больше покрываются потом. «Скорее бы», — нервно металась в нем мысль.

Неожиданно громко раздались два взрыва. Карцев дернул автомат, едва не выпалив в белый свет, торопливо прицелился и выстрелил. Он чуть не закричал от переполнившей его радости, увидев, как фигура, всплеснув руками, грохнулась на землю, нелепо задрав ноги. «Попал, попал!» — лихорадочно шептал Карцев, сам того не замечая. Лицо его расплылось в широченной улыбке.

Раздались еще два разрыва гранат, сразу же после них загрохотали автоматные очереди, многократно усиленные эхом. Сквозь короткую паузу прорвался дикий надрывный крик, опять грохнули два взрыва, крик потонул в новых очередях.

Карцев встрепенулся, собравшись бежать к месту боя, но, глянув на поверженную цель, выстрелил по ней еще раз и на этот раз промахнулся — пуля срезала ветку с куста рядом с упавшим. Прицелившись еще тщательнее, Карцев перечеркнул лежавшего очередью и побежал вниз.

Пробежав по ложбине, он увидел впереди уходящую вверх гряду валунов и застывшие среди них спины Никольского и ефрейтора. Они уж не стреляли. Не добежав полусотни метров, Карцев почувствовал, что задыхается, и перешел на шаг. Никольский обернулся и приветливо улыбнулся Карцеву.

— Ну как? — спросил он, когда Карцев приблизился.

— Нормально! — ответил Карцев и не без самодовольства добавил: — Наповал!

— Это хорошо, — одобрительно сказал Никольский. — Мы тоже вроде всех положили, кроме осликов.

— Каких осликов? — удивился Карцев.

— А на которых они сюда минометы доставили, — объяснил Никольский и глубоко вздохнул. — Надо пойти глянуть…

Ефрейтор тревожно посмотрел на него, но ничего не сказал. Никольский еще раз глубоко вздохнул и резко встал. Постояв пару секунд, он сплюнул и зашагал вперед, настороженно выставив автомат.

Карцев приподнялся над валунами и с любопытством оглядел место отгремевшего только что боя. Рядом с двумя минометами и пулеметом вповалку лежали разноцветно одетые тела, в стороне испуганно сбились в кучу привязанные к деревьям ишаки. Возле них валялся, задрав к небу седую бороду, старик в белой чалме.

Никольский подошел к ближнему миномету, потрогал ногой одного из лежавших, присел на корточки и что-то рассматривал.

Ефрейтор, неразборчиво пробормотав, медленно поднялся и направился ко второму миномету. Карцев тоже стал подниматься, как вдруг по ушам резко ударил выстрел. Ефрейтор, уронив автомат, медленно оседал на землю, одной рукой хватаясь за воздух, а другой схватившись за шею. Карцев завороженно смотрел на него, и только очередь из автомата Никольского привела его в чувство. Он бросился к ефрейтору. Никольский, добивший стрелявшего, тоже подбежал к нему.