Доживем до января - страница 44
Вообще, я не понимаю — почему нельзя просто подойти и сказать, что артефакт и тебе тоже нужен? Почему надо сразу палить?!
Сказать бы Пакле, чтобы попытался уговорить «Свободу» помочь… Да только проблема имеется — одно неловкое движение, и какая-то из четырех моих конечностей окажется простреленной…
Место: Бар «Сом»
Дата: 31.12.2013
Время: 23:25
Вот так, братцы. Лежал — пошевелиться не мог. Да ещё Пакля, будь он неладен, запропастился тогда… Что? Да, прямо как сейчас. Кстати, где его Зона носит? Обещал к половине двенадцатого быть. Неужто опять на кровососа напоролся, как в тот раз?…
О! А вот и он! Пак, давай сюда! Помнишь, как в прошлом году на Складах я за деревом от снайпера прятался, а тебя ещё не было долго? Да, когда для Бармена ёлку искали. Давай рассказывай, как всё было! Чего? Конечно, начистоту, всё говори. Пусть ребята тоже знают! Наедине? Да что ты, в самом деле? Рассказывай уже. Вот тебе водочка, вот закусочка — поехали…
Место: Армейские Склады
Дата: 30.12.2012
Время: 20.43
Я, с твердой уверенностью в успех предприятия и с искренним желанием помочь напарнику всеми возможными способами, двигался к передовому блокпосту «Свободы», который с недавних пор перекочевал на небольшой хутор в сотне метров южнее базы.
С парнями из этой группировки я имел дружеские отношения, впрочем, как и со всеми вменяемыми кланами Зоны. Торговал, выпивал, помогал кое-чем, вот и заслужил почти безмерное доверие.
Меня заметили давно, ибо шел я не таясь, и бойцы, несшие караул, приветственно махнули руками. Я, поравнявшись с блокпостом, улыбнулся во все тридцать два и обменялся рукопожатиями с бойцами.
— Здравы будете, добры молодцы!
«Фримены»,[1] явно не поняв смысл слов, зависли.
— Говорю: здорова, сыны анархии! — перевел я на более доступный язык.
Сыны анархии постепенно «перезагрузились» и расплылись в улыбке «понимания».
— Вечно чё загнешь, шо хоть стой, хоть падай! — прогундосил начальник караула, хлопая меня по спине. — ну чё, по стопарю махнем? За сынов анархии-то?
— Портвейна?
Постовые опять зависли. Судорожно пытаясь вспомнить, откуда у них портвейн, что это такое и с чем его едят, они переглядывались между собой, искали в ближнем какой-то помощи, однако, тщетно.
— Мама анархия, папа стакан портвейна… — пропел я, не желая более подвергать бойцов таким пытками. — да ладно, не парьтесь — не пью я в ходке.
— А вот это пра-авильно, — протянул выходящий из пучины одной-единственной мысли командир. — да и мы вот тоже — в завязке. Только в целях плофира… Проффф… Короче, это, ну — только лечимся.
— Наконец за ум взялись… Мне бы с Лукашом поговорить, ну или со Скрягой на худой конец.
— Эм… У Скряги вчера день рождения был… Ну и это… Короче, лечились они вчера…
— Всем командным составом, что ли? — удивился я.
— Ну… Типа того. Короче, щас туда идти, это, бесполезно. Они того — дрыхнут.
— Мне срочно, так что пойду всё-таки. Проведаю отцов-командиров ваших.
Простившись с «сынами анархии», я двинулся на встречу с теми, кто наверняка мог помочь в деле поиска ёлки. А возможно, и продать оную, если таковая вообще будет иметься.
Место: Армейские Склады, база группировки «Свобода»
Дата: 30.12.2012
Время: 20.57
Перекинувшись парой слов с постовыми у входа на базу анархистов, я направился к штабу. Если там есть хоть кто-то трезвый — шансы на успех имеются. Не может у столь крупной группировки не быть главного атрибута наступающего Нового года.
Скряга дрых без задних ног у себя в комнате, и при всех попытках разбудить его, я слышал лишь невнятное бормотание явно нецензурного содержания.
Поднявшись на этаж выше, я узрел картину маслом: пятеро пьяных в хлам «свободовцев» лежат на полу коридора, вокруг валяются пустые и полупустые бутылки с брагой, куча мусора и чего-то, что классифицировать я не смог при всем богатстве воображения.
— Эй! Лукаш! Гости пришли!
— Да не ори ты! Башка раскалывается… Кстати, кто ты? И как сюда прошел? — донеслось из левого крыла штаба.
— Пакля я! А прошел пешком.
— Ааа… Пакля… Тогда иди сюда.
Войдя в опочивальню лидера «Свободы» и сев на стул, им же указанный, я решил перейти сразу к делу, конечно же, выразив перед этим всё свое сочувствие к состоянию бедного человека.