Дознаватель - страница 12

— Видишь? — спросил я.

Она поняла, о чем я.

— Да, — сказала она.

— Ничего особенного, это сетевая технология. Все, что тебе нужно, это точка доступа Wi-Fi достаточно близко, и ты мгновенно можешь записывать и сохранять. Особенно, когда тебе не нужен звук. Где у тебя приемники, в бюстгальтере?

— Иногда, — сказала она, затягиваясь. Не смутилась нисколько, пока. — Есть и другие места. Как ты угадал про лифчик?

— Тебе нужны проводки, — объяснил я. — Для провода это лучшее место.

— Думаешь, без лифчика они не будут стоять? — сказала она, притворяясь обиженной.

— В видео они стоят, — ответил я. — Но нижнее белье позволяет носить прослушку всегда. Когда ты снимаешь бюстгальтер, никому нет дела, до того, куда ты его кладешь.

*

— Ты много знаешь о делах, — сказала она. Утверждение, как настойчивый вопрос.

— Каких делах?

— Моих.

— Старых или?..

— О том, что я делаю сейчас. Ты знаешь, о чем я. Все, что у меня есть ничего не стоит.

— Что тогда, что сейчас, это одно и то же... просто разные рынки сбыта. Разный продукт, конечно. Никаких режиссеров, никаких уловок, чтобы держать мужчин в готовности. И значительно более низкая стоимость производства. В этом цель, верно? Таким образом, это похоже на старомодные подглядывающие камеры, такие, как на заправках и в дешевых отелях. Но эти работают только в зонах кассового сбора, а не в туалетах или душах. Словно это произошло случайно. И это гораздо сексуальнее.

— Нет, это не так, — решительно сказала она.

— Нет, не так, — согласился я. И снова стал ждать.

— Я не боюсь, — выдохнула она. — Раньше я шастала по подвалам. То там, то сям. Там я и встретила Мерл, ладно, Вердж, так? Я знала, что это не БДСМ и не снафф, и никто бы не стал тратить деньги, чтобы сделать звездой… меня.

— Ты права.

— В чем?

— Во всем, что ты сказала. Во всем, что ты рассказывала раньше.

 — Тогда чего ты хочешь? Ты знаешь о сети, но я тоже внештатница. И я давно бросила, как я уже сказала. Я никогда не сдавала никого. И не сдам.

— Внештатница?

— Конечно. Ты знаешь, что я записываю видео для шантажа, но я не шлюха, я преступница. Я не работаю в эскорте, я не занимаюсь сексом по телефону, меня нет на секс-сайтах... меня нельзя купить на время, — сказала она, а вспышка янтаря под ее длинными ресницами сказала мне, что следит за реакцией на этот последний пассаж. Я не просто молчал, это было кое-что большее. Не суровое молчание, как сказать, такое, терпеливое, понимающее молчание, от человека, который ожидает услышать то, что он уже знает, и помнит из знакомой пьесы.

— Ты знаешь, что я снималась в порно, — продолжала она, плавно, не пропуская удар. — Оно выглядит одинаково. Трахайся и соси, все выглядит одинаково, спустя некоторое время. Ощущается так же. Но я там кое-чему научилась. Я не просто делала, что говорят, я слушала. Знаешь, некоторые режиссеры были настоящими режиссерами. Мейнстрим режиссерами. Можно так сказать. Поэтому я задвала им вопросы. И им это нравилось.

— Уверен в этом.

Эти три слова заставили ее продолжать:

— Одно, чему я научилось… я просто как-то знала, — сказала она, снова наклоняясь вперед, но теперь не кокетничая... доверяя коллеге, коллеге-профессионалу. — Я смотрела и училась. Нужно найти свой путь. Учиться читать. Не книги, людей. Не уличные знаки, которые указывают, в каком направлении идти. Люди говорят. Что они хотят, как они этого хотят. И все они действительно хотят быть уважаемыми, даже если вы одеваете их, как собак, или пеленаете их, как младенцев. Я поняла это. Сама. Меня никто не учил. Теперь я могу читать таких людей, как книжку, вроде уличных знаков, на языке, который знаю только я. Вот что делает меня такой желанной в сети. Эти лохи никогда не поймут, что я профессионал. Я могу быть офисной девушкой или официанткой, или кем-то, с кем они столкнулись в дорогом магазине... Это не имеет значения. Я даже могу быть стриптизершей, если нужно.

— Некоторым лохам.

— Да, некоторым лохам. Но дело не в том, что я отказываюсь от секса. Я снисхожу до него. С трудом. Так, что ему нужно прийти ко мне в гости. Или привести меня в отель. Но лучшие удерживают меня. Держат меня для себя.