Драгоценность, которая была нашей - страница 28

В лавке сувениров Музея истории Оксфорда группа несколько задержалась, разглядывая переднички, бюсты, коробки с шахматами, стекло, драгоценности, картинки-загадки, кувшины, карты, картины, открытки, плакаты, карандаши, ручки, салфетки, напёрстки, видеокассеты — всё, что может пожелать душа туриста.

— Да, с её ногами Лауре очень понравилось бы проехаться здесь, — заметила Вера Кронквист. Но её муж никак не отреагировал. Если быть откровенным, он не слишком огорчался по поводу того, что ноги Лауры больше не будут главным определяющим фактором при выборе маршрута. Она постоянно жаловалась, что ей хочется полежать, ну что же, теперь она прилегла — навсегда.

— Очень хорошо, — проговорил Фил Олдрич, когда они с миссис Роско и Браунами вышли из лавки сувениров на Шип-стрит.

— Но вот фигуры здесь… у мадам Тюссо несравненно лучше, разве не так?

— Нет, нет, вы совершенно правы, Джанет, — ответил Говард Браун, исподволь подталкивая её в сторону Корнмаркета, за которым высился «Рэндольф».

Для умных людей, видимо, не составляет естественного удовольствия любопытствовать, и они только и отвечают на вопросы, в то время как главная прелесть в жизни — непрестанно задавать их.

Фрэнк Мур

Колби

Покончив с импровизированным брифингом перед зданием Бейллиола, Даунс поспешил покинуть место варварской казни и, погруженный в раздумья, двинулся в сторону книжного магазина. Час с четвертью (как предложил Ашенден) на Музей истории Оксфорда, потом назад в «Рэндольф», где они с Шейлой Уильямс и Кемпом (этот человек всегда останется для него пустым местом) договорились отвечать на вопросы американцев. Порой Даунс испытывал какое-то ироническое чувство в отношении «американцев», но всё же, подобно почти всем своим коллегам по Оксфордскому университету, часто получал удовольствие от общения с настоящими, без кавычек, американцами. В это утро он знал, что, как всегда, некоторые из их вопросов будут своей наивностью буквально выводить его из себя, некоторые окажутся острыми, заданными со знанием дела, и все будут неизменно искренними. Ему нравились такие вопросы, потому что всякий раз он находил в них что-нибудь полезное для себя, стараясь ответить с той же искренностью, а не так, как отвечают свысока некоторые из знакомых ему напыщенных коллег-учёных.

Таких, как Кемп.

Покопавшись минут пятьдесят в букинистическом отделе, Даунс вернулся в «Рэндольф» и, вступив под парусиновый навес у входа в гостиницу, услышал за спиной голос:

— Седрик!

Он обернулся.

— Вы что, оглохли? По дороге сюда я три или четыре раза окликала вас.

— А я и есть глухой, вы же знаете.

— Только не пытайтесь разжалобить меня, Седрик! Какого чёрта! На свете куча вещей похуже глухоты.

Даунс улыбнулся в знак согласия и взглянул (не без интереса) на красиво одетую разведённую женщину, с которой не раз встречался по самым разным поводам за последние четыре года. Иногда (и в это утро снова) голос у неё звучал чуть-чуть грубовато, и почти всегда она держалась немного возбуждённо, но на свете есть вещи похуже, чем…

— Пора бы промочить горло, а? — спросила Шейла, и не без надежды. На часах было не больше одиннадцати.

Они вошли в вестибюль и одновременно упёрлись взглядом в доску объявлений:

— Ну, что я сказала? — продолжала Шейла.

— Пардон?

— Я сказала, что у нас есть ещё полчасика до…

— Минуточку!

Даунс пристроил слуховой аппарат, выдаваемый службой здравоохранения, включил его, настроил громкость, и вдруг весь отель взорвался — так отчётливо, так чудесно — радостным многоголосым гомоном.

— Господи, я снова в мире живых! А? Что? Шейла, я прекрасно отдаю себе отчёт, что несколько рановато, но всё-таки предлагаю пропустить по маленькой, а, по маленькой, не больше? У нас пропасть времени.

Шейла лучезарно улыбнулась и, взяв его под руку, потянула в бар.

— Я бы на это сказала «да», Седрик. И вообще, сегодняшним утром я бы сказала «да» на любое предложение, особенно если предлагают чистый скотч.

Несколько восхитительных мгновений Даунс ощущал мягкую податливость её груди и, возможно, впервые за всё время знакомства подумал, что мог бы и захотеть эту женщину. Потянувшись за бумажником, он почти с радостью прочитал надпись слева над стойкой бара: «ВСЕ НАПИТКИ ПОДАЮТСЯ ДВОЙНОЙ ПОРЦИЕЙ, ЕСЛИ ЗАКАЗ НЕ ОГОВАРИВАЕТСЯ СПЕЦИАЛЬНО».