Драгоценный пересмешник - страница 32

-Но Кира…

-Отклонено!-спокойным голосом повторила следователь.-если Вы думали, что сможете тронуть меня играя по струнам моей души, то Вы ошиблись. Я не играю в эти игры. Выматывайтесь прочь из моего кабинета, и из участка вообще.

-Смени тон, девочка.-грубо произнес Беркут направляясь к двери.

-По какому праву Вы так со мной разговариваете?-опешила Кира.-забыли, с кем разговариваете? Или Вы думаете, что после этого, я стану хоть как-то Вам помогать?

Беркут не выдержал. Он резко развернулся, и со всей силы ударил по крышке стола. Бычья ярость обуздала все его нутро, и на секунду, Кире даже показалось, что зрачки его глаз стали полностью черными. Его нос нервно дергался в припадке нервных импульсов, и холодное спокойствие Киры вывешивало его еще сильнее. Резким движением он хотел открыть дверь, но почувствовал огненное жжение на ладони. Поняв, что облажался в пафосном уходе, он спокойно сел на рядом стоящий стул и подул на руку.

Испытывая душевную атараксию она, млела в забвении его агрессивной безысходности. Словно провоцируя ревнивого любовника на ту самую ревность, которая заставляет разум освободиться от предрассудков и отдаться тому самому проявлению нежнейшего припадка мужской истерии. Что-то схожее с сытостью от вкуснейшего блюда и дикого, бешеного оргазма. Все это выливается в новый, превосходный тип удовольствия морального оргазменного насыщения. Эйфорическое нагревание коленок, промежности и головы. Пьянящая магия мужской злости. Наполняющее ее фужер семя агрессивности. Та самая мазохистская, наркотическая страсть, от которой ломаются ногти, как хороша она бывает. Такой вид наслаждения знаком только тем, кто по настоящему кусал губы своего мужчины до крови, кто ломал бедра от сжимания, которые посылает необузданная страсть, кто испытывал болевой оргазм и доказывал, что болевой порог не так-то уж и важен, когда речь заходит об удовольствие. Все ее нутро дремало в мареве фантазменной миражности.

Кира аккуратно прислонилась ягодицами о крепкую крышку стола. Борис повернулся к женщине, и кадык его нервно дернулся от увиденного. Ее безумно красивые ноги обтянутые черными колготками словно раздували в нем то самое влечение, которое бьет по мозжечку и подает сигналы в «мужской мозг». Мужским мозгом в понятии Беркута являлся некий отсек головного мозга, где он с детства хранит те самые пошлые и грязные умения, фантазии. Как типичный овен не знал, что такое проиграть. Цель первенства во всем была для него одним из важных составляющих на протяжении всей сознательной жизни. Еще не была ни одной женщины, которая отказала бы ему в сексе, но были ты, кому отказывал он. В силу своей брезгливости или в силу ее совершенно далекого внешнего вида от его идеала. Отказы для него были зеленым светом, где ему хотелось взять силой. Кира заставляла его испытывать неудобное возбуждение, ибо эта штучка не такая, как все прошлые. Женщина облизнулась, и скрестила руки под грудью. Краешек ее футболку задрался, оголив плоский животик по которому Борис уже мысленно провел своим языком и коснулся пупка. Возле аккуратно пупочка виднелась татуировка птички Колибри.

-Вы еще тот засранец, но я помогу.-спокойно произнесла Кира.-в ногах будешь у меня валяться в знак благодарности.

-Не люблю, когда такие сладкие женщины вроде Вас пытаются мне сопротивляться.-он улыбнулся.

-Не думайте, что я клюю на широкие плечи и эту уверенную ухмылочку, Беркут.-Кира повернулась к мужчине задом, чтобы дотянуться до папки лежащей в начале стола, как вдруг почувствовала его руки на ягодицах.-Беркут, твою мать, убери руки.-прошептала девушка.

-Почему я должен слушать тебя?-Борис двинул ладонями вверх приподымая строгую, синюю юбку женщины.-мне кажется, что мы с Вами не можем найти правильный контакт.

-Соблазняйте малолеток такой липкой гадостью.-прошипела Кира.

Капли пота скатываются по животу и позвоночнику, высыхая в движении. Его ласки бесконечные. Горячим чувством разливаются по всему женскому нутру так сладко…лениво, что это уже вовсе не лень, и никакая сладость, а новая форма кофеина, адреналина, энергии. Ломая твердый стержень, макая самолюбие в женские стоны, осыпая ее своим дыханием, словно читаешь молитвы новой Богине. Запивая все это соком горького грейпфрута с тонкой ноткой кислого лимона. Выпивая ее огромными глотками, словно путник, заблудившийся в жаркой пустыне. Заполняя свой гедонизм, он чувствовал всю лакомость жадной феерии желания «взять», и достигается оно лишь проникновение в сакральное, новое. Он погружался в свой эскапизм горячей любви, чувствуя губами молочно-зрелый коктейль страсти. Оставляя вишнево-полынные следы своих рук на ее нежных ягодицах, он чувствовала себя властным «Папочкой». В его действиях было что-то нравственно-педафилическое. Она могла описать его лишь одним словом: идеальным. Настоящая страсть становится безмолвной, лишенной восьмого смертного греха, когда он грубо сжимает ладонью ее горло. Прерывая поступления воздуха. И сейчас она действительно зависит от него. Как зависят от воды погибающие корни прекраснейших цветов. Словно именно он сейчас всех обманул, доказав ей, что именно его она ждала всю свою жизнь, чтобы ощутить сладкий вкус земного соития, грязной реальности несколько часов. Опасный. Чужой. Ненадёжный. Тот, кого любишь так, что хочется убить. Она поняла только одно: кончать и кончаться корень один. Кира закрыла глаза, и почувствовала, как грубая ладонь зажала ей рот. Все ее лоно сжалось в мокрых судорогах, и она почувствовала, как подкосились колени. Брызги горячего семени разлились по ее ягодицам, и она судорожно хватала губами воздух.