Дракон глубокой заморозки - страница 4

Моя сестра пума. В самом что ни на есть прямом смысле. Из-за этого у нее достаточно много неприятностей и вспыльчивый характер, который весьма сложно контролировать. Именно потому мы здесь. В школе Грандхолла.

Три недели назад сестрица покусала патрульного, который посмел остановить ее за превышение скорости. Она вышла из себя, причем в буквальном смысле и…что случилось то и случилось.

Меня в тот момент с ней не оказалось, я сидела дома. Корпела над конспектами, изнывая от беспокойства и проклиная себя за то, что отказалась сопровождать Тори на вечеринку, сочтя подготовку к экзамену важнее дурацких гуляний.

Когда к часу ночи, уже не находя места от тревоги, я открыла дверь, сестра ввалилась в дом с ног до головы покрытая чужой кровью. Испуганная, рыдающая мама, ни слова не говоря, сразу позвонила Джеку. Джек— брат отца Ториэтты.

Он человек. В отличии от собственного братца, который не счёл нужным предупредить маму о своих маленьких особенностях. А когда родилась Тори, предпочел просто исчезнуть. Когда же с дочерью начали происходить странные вещи, мама бросилась к Джеку. Тогда то все и прояснилось. С мамой случилась истерика, она много плакала, но выбора не было.

Через два года после этого родилась я.

В последствии узнав страшную семейную тайну, я приняла ее на удивление спокойно, и поначалу даже завидовала такому дару. В дальнейшем дару пришлось обратиться проклятием.

А дяде Джеку приложить максимум усилий на то, чтобы замять дело. Но оставлять в городе неуправляемую племянницу он не захотел.

Что касается моего отца, то он мне неизвестен. Единственное, что удалось выяснить у мамы, что папа был ее самой огромной ошибкой. Впрочем, как и отец Тори. Но с одной оговоркой, в моем папаше не было и капли необычного.

Получив все необходимое, мы добрались до второго этажа по гигантской лестнице, где и были вынуждены разделиться.

Тори, стиснув зубы и напоследок шепнув, что встретится со мной сразу, как только отделается от надоевшей блонди, чтобы составить идеальный план побега, ободряюще подмигнула и заторопилась вслед за Малер.

Лаки— старшая по второму этажу, что встретила у входа, постаралась вкратце ввести меня в курс дела. Она оказалась достаточно дружелюбной для того, чтобы объяснить, что обитатели третьего этажа, это те, ради которых и существовала школа. То есть отпрыски не совсем обычных семей, где один из родителей не является человеком.

Второй этаж был отведен для таких как я, кому не досталось и толики того, что перепало их братьям или сестрам, но они тем не менее последовали за родными в стены школы.

На первом этаже учились обычные дети из соседних городков. Они приезжали, получали свою порцию знаний, а затем садились в авто и разъезжались по домам до следующего дня. В отличии от нас. Мы вынуждены были находиться в Грандхолле постоянно.

Раз в месяц всем проживающим, независимо от двух верхних этажей, было даровано право на вылазку в Бэнкс, городишко расположенный по соседству.

Там нам следовало посетить местный кинотеатр, магазин либо библиотеку. Но это лишь в том случае, если ты не успел получить каких-либо серьезных нарушений. Если таковые имелись, то поездка откладывалась на неопределенный срок.

Всё это и ещё многое другое было подробно прописано в своде правил, что вручила Эдна.

И да, школьный кафетерий. Учащиеся первого этажа питались отдельно, когда для второго и третьего имелась общая кухня. Что меня очень порадовало. Значит я и Тори будем видеться, по меньшей мере, три раза в день.

Кое как разобравшись с местными порядками, я быстро перестелила кровать и расправив покрывало, усевшись на табурет, осмотрелась.

Обстановка комнаты была более, чем спартанской— небольшой столик у окна с прибитой к стене книжной полкой, пара табуретов, платяной встроенный шкафчик и узкая деревянная кровать. Простенько, но со вкусом, как сказала бы Тори.

Однако, было кое-что, отчего я пришла в неописуемый восторг. Личная, пусть и крохотная, душевая. Вот чего я боялась, так это общей помывочной. И всё из-за невероятно зловредной, торчащей во все стороны кудрявой копны волос. Проволочные волосы и прочие прелести, в виде хрупкого телосложения и маленького размера груди, ужасно смущали. Было бы сущим наказанием посещать общую душевую.